– Я же объяснял, – нетерпеливо пробубнил Берни. – Скорей всего нам удастся устроить свою жизнь в Мексике, а если нет, то с такими деньгами мы не пропадем и в Южной Америке, и даже в Европе.
– Ты не уловил, Берни. Ведь Кендрик и его клиент тоже будут знать, что мы зачислили себя в мертвецы. Пораскинь мозгами.
Берни удивленно уставился на меня, переглянулся с таким же удивленным Эрскином.
– Не скумекали? Не доходит?
– Да объясни толком, о чем ты? – рассердился Эрскин.
– Ну, вы сущие младенцы! Неужели в ваши наивные головки не закрадывалась мысль, что после приземления Кендрик и его клиент будут совсем не прочь, если на нас нападет шайка мексиканских головорезов, которые перережут нам глотки и зароют наши трупы в джунглях, а Кендрик со своим клиентом получат десятимиллионный самолет бесплатно?
Эрскин встревоженно отодвинулся от стола:
– Мне и в голову такое не приходило!
– Кендрик на это не способен, – неуверенно возразил Берни, но вид у него был понурый.
– Неужели? Да только круглый дурак пожалеет четверых людишек и откажется от шести миллионов, а Жиртрест – не дурак. Мы можем угодить в ловушку. Утверждать не стану, но это не исключено.
– Ты прав, – проговорил Эрскин. – Черт побери! Конечно, не исключено!
– Ох, какие же вы доверчивые! Если умеете молиться, поблагодарите Господа за то, что он послал вам меня.
– Что же будем делать? – спросил Эрскин.
– Шевелить мозгами. У нас есть два месяца на подготовку. Я съезжу туда и выясню, кто покупатель, а потом сосредоточимся на самом главном… как уйти из этой жизни, но не помереть.
Только я стал проваливаться в сон, как раздался стук в дверь. Я включил настольную лампу, встал с постели и посмотрел на часы: четверть первого.
В дверь снова постучали.
Я пересек гостиную и открыл. Вошел Гарри Эрскин, и я запер дверь.
– Есть разговор.
В гостиную падал свет только из спальни. Эрскин громоздился надо мной, здоровенный, широкоплечий, как тень от раскидистого дерева.
– Я уже засыпал.
– Успеешь поспать. – Он шагнул к стулу и сел. – Слушай, Джек, извини, что я принял тебя в штыки. Решил, что ты хвастунишка, довесок Берни, зато когда увидел, как ты разделал толстяка, то понял: это мужик что надо. Хочу поговорить насчет Берни.
Я сел рядом и взял пачку сигарет. Закурил, бросил пачку ему. Он тоже закурил, и мы переглянулись.
– Ну, говори.
– Берни катится под откос со скоростью звука. Он под каблуком у этой заразы. – Эрскин стряхнул пепел на пол. – Только о ней и думает. Сам знаешь, она гуляет направо и налево, а для него это нож острый в сердце, но расстаться с ней не может. У него уже мозги набекрень. – Эрскин подался вперед. – Если так пойдет дальше, месяца через три он не сможет летать. Я знаю. Работаю же с ним. Он до того рассеянный, что начинает взлет, не получив «добро» у диспетчера. За последнее время я трижды хватал его за руку, а он смотрел на меня как во сне и только потом запрашивал разрешение на взлет. У него сейчас одно на уме: раздобыть денег и открыть в Мексике свою фирму воздушных перевозок. Но в таком состоянии ему и с одним самолетом не справиться, что уж там говорить о целой авиакомпании. Только не подумай, Джек, что я точу на него зуб. Мы девять месяцев проработали рука об руку. Сначала я души в нем не чаял. Он был отличным летчиком, но эта баба сломала его. Ты не поверишь, сколько раз я предотвращал неминуемое крушение. Он просто забывает, что сидит за штурвалом.
