– Она никак не заводилась, – объяснила Алекс, – поэтому я поехала на автобусе, не подумав, что Дженни будет беспокоиться. Я извинюсь перед ней завтра…
Дэйв промолчал. Он так ни разу и не взглянул на нее, делая вид, что полностью поглощен приготовлением чая. Внезапно она поняла, что Дейв страшно чем-то разозлен. Это было видно по тому, как напряглись мышцы на его шее, как он передвигался, нарочито избегая смотреть на нее.
Быть может, он видел? У Алекс вырвался нервный смешок.
– Я промокла насквозь! – сказала она, стараясь говорить нормально, но получилось как-то жалобно. Она виновато покраснела. Если бы Дэйв взглянул сейчас на нее, он бы мгновенно понял, что она сделала что-то нехорошее. – Пожалуй, я приму горячую ванну, – нервно проговорила она. Затем запинаясь спросила: – Т-ты уже ел? Приготовить что-нибудь?
– Нет! – рявкнул он с такой яростью, что Алекс подпрыгнула.
Закусив нижнюю губу, она наблюдала, как он пытался взять себя в руки. Сделав глубокий вдох, от которого содрогнулись плечи, и оторвав взгляд от заварного чайника, Дэйв уставился в плотно зашторенное окно кухни.
– Нет, – повторил он более спокойно. – Я уже ел. Спасибо.
– Тогда я… – Она запнулась, беспомощно глядя ему в спину, и выбежала прочь.
Отрешенным взглядом Алекс следила за тем, как ванна наполнялась водой. Он видел! Она ощутила, как по спине пробежал тревожный холодок. Что это – страх, сознание вины или нервная дрожь по поводу взятого, пусть и не полностью, реванша?
Она легла в постель в нервном ожидании, готовая постоять за себя, когда Дэйв наконец придет в спальню.
Но он так и не пришел.
Несколько следующих недель были ужасны. Дэйв превратился в мрачного, необщительного, почти чужого человека. Их ночи были темны и холодны; он даже не пытался прикоснуться к ней. Дети стали капризничать. Александра объясняла это волнением по поводу наступающего Рождества, но в глубине души понимала, что на самом деле виноваты она и Дэйв. Напряженность в их супружеских отношениях сказывалась на детях почти так же плохо, как и на них самих.
Алекс не знала, что делать. Признаться Дэйву во всем, что произошло между ней и Заком, а потом смиренно попросить прощения? Нет, это невозможно. Пусть он не думает, что ее заботят его мысли и чувства, решила она.
В один из дней Алекс почувствовала себя плохо. С тупой головной болью, на подкашивающихся ногах она бестолково бродила по дому. Близнецы, вернувшиеся из школы, как назло, затеяли шумную игру с беготней по всем комнатам. К вечеру ее голова уже гудела, как от удара кувалдой. Алекс почувствовала огромное облегчение, когда наконец вернулся Дэйв, и она смогла переложить на него все обязанности.
