Ну, наконец-то, хоть кто-то нашелся в ее семье, кто считал, что она способна сама о себе позаботиться. Спасибо, Кейт, холодно подумала Алекс.
– Ешь свой завтрак, – произнесла она вслух. – Вы все видите, что я жива и здорова, так что давайте забудем об этом!
Когда дети ушли наверх собираться в школу, она сказала Дэйву:
– Ты можешь ехать в Бирмингем, если хочешь.
Он открыл свой кейс, положил внутрь аккуратно сложенную газету и, немного помедлив, опустил крышку и защелкнул замки.
Этим утром в белой рубашке и темно-сером костюме он выглядел до кончиков ногтей как преуспевающий бизнесмен. Его элегантный вид как-то совершенно не вязался с этой непритязательной кухней и суетой семейной жизни. Ему бы пристало завтракать в обставленной мебелью красного дерева столовой аристократического дома георгианских времен, слабо освещенной утренним солнцем, проникающим внутрь сквозь глубокие оконные ниши. Алекс вдруг пришло в голову, что, пока она топталась на месте в течение этих семи последних лет, Дэйв рос все выше и выше, отдаляясь от нее.
– В этом больше нет необходимости, – холодно отклонил он ее предложение. – Джек Брайс справится со всем не хуже меня.
Тогда зачем было планировать эту поездку, хотела она спросить, но промолчала. Это могло быть связано только с Линдой.
– Боишься, что я уеду, пока тебя не будет здесь? – спросила она, искренне интересуясь его ответом.
Она понимала, что Дэйв беспокоился и заботился о ней и о детях, но будет ли это трагедией для него, если они перестанут быть частью его жизни?
Дэйв медлил с ответом. Засунув руки глубоко в карманы брюк, он стоял у окна кухни, выходящего в небольшой садик позади дома.
– Да, – хмуро признался он наконец.
Услышав его ответ, Алекс испытала неожиданное облегчение и сразу же разозлилась на себя за это проявление собственной слабости.
– Уйти должна не я, – подчеркнула она. – Ты знаешь, что это твоя прерогатива.
– Да.
Дэйв немного постоял, опустив голову, потом снова подошел к столу. Не глядя на Алекс, он вновь открыл кейс, как бы проверяя, все ли на месте.
– Я знаю, что, исходя из чувства собственного достоинства, я должен был бы собрать свои вещи и уйти. Но я не хочу делать этого. Не хочу разрушать то, что у нас есть. Было, – хмуро поправился он. – Уверен, что все еще можно исправить, но для этого нужно время. Я не сдамся, Алекс, – заявил он, подняв на нее полные решимости потемневшие глаза. – Ты можешь сколько угодно набрасываться на меня, но я не сделаю этого шага.
