Так кто же победил? – безрадостно спросила она себя и ответила: никто. Она испытывала досаду из-за своего порыва, из-за того, что ее толкнул на это страх потерять Дэйва. Но в то же время ей надо было вновь ощутить, как он полностью растворяется в ней, забывается в ее объятиях. Это было важно для нее – убедиться в том, что, сколько бы ни было у него женщин, она, маленькая, ничем не примечательная Алекс, все еще способна возбуждать в нем безумное желание.
Ей пришлось признаться себе, что и она хотела его, и это желание не оставляло места для гордости или самоуважения. Две слезинки скатились по ее бледным щекам. В конечном итоге она проиграла, потому что, приобретя уверенность в том, что все еще может возбуждать в нем вожделение, она сама потеряла способность отвечать на него. Ее слепое доверие к Дэйву исчезло, а вместе с доверием исчезла свобода любить и отвечать на любовь.
Это испугало ее, она почувствовала себя более одинокой, чем даже если бы он просто ушел от нее.
– Алекс?
Она повернула голову на подушке и увидела устремленные на нее темные глаза.
– Прости, – тихо сказал Дэйв.
Интересно, за что он просит прощение? За то, что произошло сейчас в этой постели? Или за все вообще? В конце концов, это не имеет значения.
Пожалуй, ничто уже больше не имеет значения.
Она почувствовала себя пустой скорлупкой, брошенной, одинокой, и даже тысяча извинений не смогла бы ничего изменить.
Слезы застилали ее глаза, просачиваясь по каплям на ресницы.
– Мне стыдно, – произнесла она осипшим, дрожащим голосом.
Что-то подозрительно блеснуло в глазах Дэйва.
– Иди сюда, – взволнованно сказал он, притянув ее к себе. – Алекс, я никогда в жизни не чувствовал себя более ужасно, – пробормотал он, уткнувшись в спутанный шелк ее волос, – и я клянусь, что никогда больше не сделаю ничего такого, что может причинить тебе такую боль.
Алекс уже не казалось столь невозможным поверить ему, простить и забыть, похоронить обиду на дне души в надежде, что вместе с ней уйдет и боль.
– Я люблю тебя, – хрипло сказал Дэйв. – Я действительно люблю тебя, Алекс.
– Нет! – Она резко сжалась, все мысли о возможном прощении вмиг исчезли, как только были произнесены эти три лживых слова. Когда-то она поверила ему – и куда это ее привело! – Не смей говорить мне о любви, – гневно выдохнула она. – Любовь не имеет никакого отношения к тому, что произошло сейчас, да и к тому, что ты женился на мне, тоже!
За завтраком на следующее утро Алекс не покидало ощущение неловкости. Близнецы не сводили с нее обеспокоенных и любопытных глаз. Она понимала, что они удивлены ее вчерашним внезапным исчезновением, но, видимо, Дэйв запретил им расспрашивать ее. Алекс не удержалась от легкой улыбки, когда увидела, как Кейт открыла было рот, чтобы задать вопрос, и тут же закрыла, поймав предостерегающий взгляд отца. Было заметно, с каким трудом ей удалось сдержать себя. Сэм вел себя иначе: хмуро глядел на мать и молчал. Он не проронил ни слова с того момента, как спустился к завтраку.
