Приблизившись к большому дому, Морайя придержала лошадь и остановилась перед нарядной лестницей парадного входа, украшавшей классический кирпичный особняк – дом виконта. Сначала девушка никого не заметила, но через несколько мгновений появились конюх и лакей в зеленой, расшитой золотом ливрее. Последний молча, помог ей спешиться, а конюх, бросив на Морайю короткий и довольно дерзкий взгляд, увел ее лошадь. Лакей проводил девушку по большой каменной лестнице в портик парадного подъезда, где ее встретил дворецкий.
Высокий, с аккуратно зачесанными седыми волосами и огромными усами, концы которых загибались кверху, он посмотрел на Морайю с высоты своего роста и осведомился, чем может быть ей полезен. Услышав, что она желает видеть его хозяина, дворецкий презрительно прищурился. Морайе даже показалось, что он хмыкнул, перед тем как спросить, договорилась ли она заранее о встрече.
«О чем там договариваться!» – раздраженно подумала она.
– Нет, – ответила Морайя, вздернув подбородок и стараясь сохранять спокойствие. – Я соседка виконта. Если ваш хозяин не готов принять меня немедленно, я подожду, – решительно заявила она, понимая, что такой тон должен поставить на место дерзкого слугу.
Между тем дворецкий поднял брови, очевидно, шокированный тем, что девушка явилась одна. И все же он пригласил ее в холл с блестящим мраморным полом и огромной хрустальной люстрой. Через минуту дворецкий уже вел Морайю наверх по широкой винтовой лестнице.
Усадив девушку в небольшой гостиной, предназначенной, как она подумала, для сомнительных посетителей, он спросил:
– Как доложить о вас, мэм?
Этот вопрос не смутил Морайю, но на мгновение поставил ее в тупик. Она не подумала о том, что ей придется назвать свое имя. Что, если, узнав его, виконт откажется ее принять?
– Скажите хозяину, – высокомерно ответила девушка, – что с ним хочет поговорить соседка.
Глаза дворецкого выразили удивление, но он, не сказав больше ни слова, вышел. Морайя ходила взад и вперед по ковру, покрывавшему пол, возвращаясь мыслями к тому, что должна сказать человеку, державшему такого высокомерного дворецкого.
Виконт Роан налил себе вторую чашку кофе, перелистывая «Лондон гэзет» и понимая, что не в состоянии сосредоточиться. Он вспоминал свой триумф той ночью в «Уайтсе». Да, ему удалось одолеть Лэндона, и теперь меньше чем через две недели Уикемское аббатство станет его собственностью. Однако виконт с удивлением отметил, что почему-то не чувствует себя победителем. Возможно, радость придет позднее, когда весть об этом распространится по стране. Разорение Лэндона стало сенсацией для столицы, но Роан вел себя сдержанно, не желая показывать, какую сыграл в этом роль. Он задержался в Лондоне, чтобы привести в порядок свои дела, после чего отправился в Хартфордшир, где тотчас догадался, что сплетни еще не дошли до этого тихого уголка, ибо слуги явно ни о чем не ведали. Разумеется, Роан не собирался никого в это посвящать. Зачем людям думать, будто он ликует?
