Взгляд священника был таким пронзительным, что казалось читал в душе его. Однако, будучи удовлетворённым такой проверкой, призрак с глубоким вздохом облегчения повернулся, сказав: — Ну, хорошо! Следите за мной.
Испытывая странное чувство нереальности происходящего, наш друг обнаружил себя спускающимся за призраком по главной лестнице на первый этаж, а потом — по более узкой каменной лестнице, которая, по-видимому, вела в погреба или под своды... Внезапно священник остановился и повернулся к нашему знакомому.
— Вот это место, — сказал он, положив руку на стену. — Снимите эту штукатурку, выбейте кирпичи, и за ними Вы найдёте тайник, о котором я говорил. Хорошо заметьте место и помните о вашем обещании.
Наш друг проследил за рукой, указывающей место, и, подчиняясь желанию призрака, тщательно его осмотрел; затем он повернулся, чтобы задать вопрос, но, к его великому изумлению, рядом с ним никого не было — он был совершенно один в этом коридоре, освещенном слабым светом. Просьба была выполнена.
Месса душ
Мой дед, старый Шаттон, возвращался однажды вечером из Пеймпода, где он получал свою ренту. Это было накануне Рождества. Весь день шёл снег, и дорога стала совсем белой; белыми также были поля и склоны холмов. Боясь потерять дорогу, мой дед пустил лошадь шагом.
Подъезжая к старой разрушенной часовне, стоявшей внизу от дороги на берегу Триё, он услышал, как прозвонили полночь. И сразу же колокол стал звонить, будто призывая на мессу.
— Вот как! Часовню святого Кристофа, стало быть, восстановили, а я этого сегодня утром не заметил, когда проезжал мимо. Правда, я не смотрел в ту сторону, — подумал дед.
Колокол продолжал звонить. Он решил пойти взглянуть, что это значит. В свете луны часовня казалась совсем новой. Внутри горели свечи, и их красноватые отблески освещали витражи. Дед Шаттон сошёл с лошади, привязал её к изгороди и вошёл в "святую обитель". Она была полна людей, и все слушали очень сосредоточенно! Даже ни одного звука кашля, время от времени нарушающего тишину церквей, не было слышно.
Старик опустился на колени у паперти. Священник был в алтаре; его помощник ходил туда и сюда по хорам.
Старик сказал себе: "По крайней мере я не пропущу полночную мессу". И он по привычке стал молиться за умерших родственников. Священник повернулся к присутствующим, чтобы благословить их. Дед заметил, что его глаза были до странного блестящими. Ещё более странным было то, что эти глаза, казалось, во всей толпе различили его, Шаттона, и их пристальный взор остановился на нём. Тут старик почувствовал какое-то беспокойство. Священник, взяв из дароносицы облатку и держа её между пальцами, глухо спросил:
