СОН:
Ну, это вы уж поговорите с ее папашей{59}.
ВАЛЬС:
Хорошо, — доставьте папашу, — но только тотчас…
Входит, быстро хромая, генерал Берг.
БЕРГ:
Вот и я! Видите, подагра не удержала меня в постели, — вскочил с одра вроде исцеленного. Что, как дела? Корона кусается, одолели бармы?[10] Грах, грах, грах!
ВАЛЬС:
(К Сону.) Сообщите ему мое желание.
СОН:
А мне как-то неловко…
ВАЛЬС:
Умоляю вас, Сон, умоляю…
СОН:
Ладно, — только это уже из последних сил… Послушайте, генерал, где сейчас ваша прелестная дочка, — дома?
БЕРГ:
Никак-с нет. По некоторым соображениям военно-интимного характера мне пришлось отослать мою красавицу за границу.
ВАЛЬС:
Ах, соображения? Вы уже смеете у меня соображать?
БЕРГ:
Петух, сущий петух! Другие бранят, а вот я — люблю вас за эту отвагу. Ей-Богу!
СОН:
Не стоит, Вальс, бросьте… Переменим разговор…
ВАЛЬС:
Я вам переменю… Отлично… Одним словом, генерал, потрудитесь немедленно известить вашу дочь, что за ней будет послан самолет. Где она?
БЕРГ:
Что это вы, голубчик, что это вы так меня пугаете: дочка моя никогда не летала и, покуда я жив, летать не будет.
ВАЛЬС:
Я вас спрашиваю: где — ваша — дочь?
БЕРГ:
А почему, сударь, вам это приспичило?
ВАЛЬС:
Она должна быть немедленно доставлена сюда… Немедленно! Кстати — сколько ей лет?
БЕРГ:
Ей-то? Семнадцать. Да… Моей покойнице было бы теперь пятьдесят два года.
ВАЛЬС:
Я жду. Живо — где она?
БЕРГ:
Да на том свете, поди.
ВАЛЬС:
Я вас спрашиваю: где ваша дочь? Я везу ее с собой на мой остров. Ну?
БЕРГ:
(К Сону.) Никак не пойму, чего он от меня хочет… Какой остров? Кого везти?
ВАЛЬС:
Я вас спрашиваю…
СОН:
Вальс, будет, перестаньте… Это нехорошо!
ВАЛЬС:
Молчать, скотина! Я вас спрашиваю в последний раз, генерал: где находится ваша дочь?
БЕРГ:
А я вам сказать не намерен, грах, грах, грах.
ВАЛЬС:
То есть — как это не намерены? Я… Значит, вы ее от меня спрятали?
БЕРГ:
И еще как спрятал. Ни с какими ищейками не добудете.
ВАЛЬС:
Значит, вы… вы отказываетесь ее мне доставить? Так?
БЕРГ:
Голубчик, вы, должно быть, хлопнули лишка… а если это шутка, то она в сомнительном вкусе.
ВАЛЬС:
Нет, это вы шутите со мной! Признайтесь, — а? Ну, что вам стоит признаться?.. Видите, я готов смеяться… Да — шутите?
БЕРГ:
Нисколько. Румяную речь люблю{60}, — есть грех, — но сейчас я серьезен.
СОН:
Вальс, это так! Это так! Что-то изменилось! Он в самом деле не шутит!
ВАЛЬС:
Отлично. Ежели ваша дочь не будет здесь, в этой комнате, завтра — вы понимаете, завтра же, — то я приму страшные, страшнейшие меры.
