ОШИВЕНСКАЯ:
Сколько же?
ФЕДОР ФЕДОРОВИЧ:
Двадцать пять. С газовым освещением и пользованием кухни.
ОШИВЕНСКИЙ:
Все это праздные разговоры. Мы все равно не можем выехать отсюда, не заплатив. А денег — нема.
ФЕДОР ФЕДОРОВИЧ:
Да вы не беспокойтесь, Виктор Иванович. У меня, правда, тоже нет, но я, пожалуй, соберу к завтрашнему вечеру.
ОШИВЕНСКИЙ:
Выехать нужно сегодня. (Стукнул по столу.) Впрочем, это не важно. Не тут подохнем, так там.
ОШИВЕНСКАЯ:
Ах, Витя, как это ты все нехорошо говоришь. Вы как сказали, Федор Федорович, с пользованием кухни?
ФЕДОР ФЕДОРОВИЧ:
Так точно. Хотите сейчас пойдем посмотреть?
ОШИВЕНСКАЯ:
Давайте, голубчик. Что ж время терять попусту.
ФЕДОР ФЕДОРОВИЧ:
А я сегодня в ужасно веселом настроении. Один мой приятель, в Париже, купил четыре таксишки и берет меня в шоферы. И на билет пришлет. Я уже хлопочу о визе.
ОШИВЕНСКИЙ:
(Сквозь зубы, тряся в такт головой.) Ах, как весело жить на свете, не правда ли?
ФЕДОР ФЕДОРОВИЧ:
Конечно весело. Я люблю разнообразие. Спасибо коммунизму — показал нам белый свет. Увижу теперь Париж, новый город, новые впечатления, Эйфелеву башню. Прямо так легко на душе…
ОШИВЕНСКАЯ:
Ну вот, я готова. Пойдем же.
ОШИВЕНСКИЙ:
(Федору Федоровичу.) Эх вы… впрочем…
ФЕДОР ФЕДОРОВИЧ:
Да вы не беспокойтесь, Виктор Иванович. Все будет хорошо. Вот увидите. Комнатка чистенькая, очень даже чистенькая.
ОШИВЕНСКАЯ:
Ну, поторопитесь, голубчик.
ФЕДОР ФЕДОРОВИЧ:
Досвиданьице, Виктор Иванович. (Федор Федорович и Ошивенская уходят.)
Ошивенский сидит некоторое время неподвижно, сгорбившись и распялив пальцы отяжелевшей руки на краю стола. Затем под окном начинают петь звонкие переливы очень плохой скрипки. Это тот же мотив, что слышала Ольга Павловна в начале II действия.
ОШИВЕНСКИЙ:
Ух, музычка проклятая! Я бы этих пиликанов… (С крепким стуком быстро входит Кузнецов с двумя чемоданами. Ставит их в угол. Он тоже услышал скрипку и, опуская чемодан, на секунду подержал его на весу. Музыка обрывается.) Вас-то я и ждал. Присядьте, пожалуйста.
КУЗНЕЦОВ:
Забавно: я этот мотив знаю. (Садится.) Да. Я к вашим услугам.
ОШИВЕНСКИЙ:
Вы меня видите в ужасном положении. Я хотел вас попросить мне помочь.
КУЗНЕЦОВ:
Я слыхал, что ваш кабачок лопнул, не так ли?
ОШИВЕНСКИЙ:
В том то и дело. Я вложил в него свои последние гроши. Все пошло прахом.
КУЗНЕЦОВ:
Эта мебель ваша?
ОШИВЕНСКИЙ:
Нет. Сдали мне с комнатой. У меня своего ничего нет.
КУЗНЕЦОВ:
Что же вы теперь намерены делать?
ОШИВЕНСКИЙ:
То-то оно и есть. Вы мне не можете дать какой-нибудь совет? Мне очень хотелось бы <у>слы-шать от вас совета.
