Через час Вадим Андреевич прогуливался по Цветному бульвару. Автомобильные фары рубиново подсвечивали сумерки. Гуляющий по бульвару люд слегка шарахался от небритого детины.
Вадим Андреевич заметил, как из темно-синего автомобиля на обочину бульвара выпрыгнул обритый наголо человек. Подтянут, спортивен, руки спрятаны в карманы кожаной куртки. Брюки тоже кожаные, лаково отсвечивающие в неоновых всплесках. Молодой, лет тридцать пять. Беглым взглядом вычислил Вадима, привычно зыркнув по сторонам, двинулся к нему.
— Хелло! — Губы у Каштеляна оказались толстые, почти негритянские, лицо — сухое, крепко сжатое, а глаза маленькие, светлые, неподвижные, как у затаившейся в подводных зарослях щуки. Яркий импортный загар покрывал его лицо, что на исходе зимы отдавало роскошью и дорогим пижонством. Череп Каштеляна был выскоблен бритвой, брови тоже пошли «под нож», отчего голова казалась непристойно голой.
— Здорово, — отозвался Вадим, чуточку надавив на «о», но так, чтобы было вполне привычно, и протянул руку в варежке.
Каштелян руки подавать не стал. Закурил.
— Ну, чего там у тебя, показывай…
Вадим развернул ветошку с сокровищем, искоса наблюдая за коллекционером: человек поджарый, тренированный, за километр видать. Мог ли такой убить? Вполне. Жесток, развязен… Держится с нагловатым спокойствием и полупрезрительным покровительством.
— Да, вещица занятная. Что за нее возьмешь?
— Только обмен. Я проездом, у меня ночью поезд на Воркуту.
Вадим чувствовал, что Каштелян колеблется…
— А чего тебе надо-то?
— Да есть одна маза… Мне бы коллекцию твою глянуть, я бы выбрал. — Вадим играл под провинциального лохаря, обычно этот образ ему давался без натуги.
— Коллекцию, говоришь? — «А чем докажешь, что ты не подстава?» — промелькнуло в глазах Каштеляна, мгновенно ставших цепкими, как репьи. — Хотя можно и посмотреть… Ладно, поехали… На месте разберемся насчет обмена. А что тебя интересует?
— Мне бы современное вооружение: американский спецназ!
— Сразу видно «знатока». Ну, дуй к машине.
В неприбранной квартире вопила стереосистема. Каштелян походя набросил полосатый плед на сбитую постель. Смахнул в мусорное ведро недопитые бутылки и куски торта.
Вадим закурил.
— Сидел? — участливо спросил Каштелян. — Куришь, как зек, в кулак, чтобы огня не видно.
— Так еще и в засаде курят… — добавил Вадим.
— Ну что, спецназовец, пошли.
Одна из дверей гостиной была металлическая, сварная, облепленная запорами. Каштелян по очереди повернул несколько сейфовых рубильников. В темной комнате сам собой зажегся свет. Желтый полупрозрачный человеческий череп медленно вращался под потолком. Из глазниц выходили рубиновые лучи. Каштелян зажег еще несколько дневных ламп.
