— Всего тебя, Степан, осмеяли!
— Замолчи! — сжимая ей руку, прорычал Деряба.
— А теперь и мне житья не будет.
— Будет! У тебя вон какие зубы!
— Зачем в бригаде-то оставил? Скажи!
— Поживи… На всякий случай… — уклончиво ответил Деряба.
— Сам с дружками смоешься — и поминай как звали, а мне пыль глотать у трактора? — с сердцем заговорила Анька. — Молчишь? Может, уже не нужна? Все эти дни даже не хотел встречаться! Не стыдно, пьяные твои глаза?
— Тошно было, — сознался Деряба.
Нетяжко вздохнув, Анька вдруг приняла обычный игривый вид и, слегка прищурив неспокойные темные глаза, смеющимся голосом спросила:
— Отпускаешь одну, а не боишься, что загуляю?
— Замолчи, язык вырву! — прохрипел. Деряба, дергая Аньку за руку. — Не затем я тебя оставил в бригаде…
Анька остановилась, взглянула на Дерябу серьезно.
— Ты что задумал?
— Что надо, не твоего ума… — неопределенно и мрачно ответил Деряба. — Думаешь, Деряба простить может? Деряба еще даст сдачи!
— Но ты ведь едешь на курсы?
— Туда не скоро…
— Что же мне в бригаде делать?
— Живи! Видно будет!
Тем временем Леонид Багрянов бесцельно бродил по разным комнатам конторы. Все начальство станции находилось в разъезде, а рядовые работники относились совершенно равнодушно к выходу его бригады в степь: всем уже изрядно наскучили горластые, как грачи, новоселы.
Леонид почему-то заглянул даже в комнатенку, где сидел зоотехник — худой, остроносый, взлохмаченный человек в синем костюме, засыпанном перхотью.
— Вы ко мне? — ворчливо спросил зоотехник, быстро обеими руками роясь среди бумаг на столе. — Я сейчас не могу: у меня дела…
Заглянул Леонид и в бухгалтерию. Пожилая бухгалтерша, напуганная бесконечными перерасчетами с новоселами, не обходившимися без скандалов, удивленно спросила:
— Багрянов? А в чем дело?
Только диспетчер Женя Звездина, молодая ленинградка, смугленькая черноглазая красавица в яркой зеленой шерстяной кофте с короткими рукавами, очень живая, смелая, увидев Багрянова, вскочила ему навстречу, быстро спросила:
— Вы уходите? Сейчас?
— Скоро.
— Я вам завидую, — сказала Женя со вздохом и, подойдя к перегородке, за которой работала, поставила на нее оголенные локотки. — Желаю вам большого-большого успеха! Каждый раз вы должны сообщать мне только приятные новости. Обещаете не огорчать меня?
— Обещаю, — улыбнувшись губами, ответил Леонид.
Женя Звездина искренне вздохнула.
— Как жаль, что меня не пустили в степь! А ведь я тоже ехала, чтобы работать на целине, именно на целине! Ах, как я завидую вам! Весна, степь, высокое небо, цветы…
