— Нет, это странно! — упрямо повторила Светлана.
— Ну что же здесь странного?
В дверь горенки постучала Хмельно.
— Можно?
Это была белокурая, полненькая, слегка курносая девушка среднего роста, на удивление синеглазая, с веселой ямочкой на правой щеке. «Мне очень легко жить, — говорила каждая черточка на ее приятном, сияющем молодостью, оживленном, улыбчивом лице. — Я не умею грустить, мне всегда и везде хорошо». Красивые золотистые завитые волосы Галины. Хмельно рассыпались по бурому, из цигейки воротнику распахнутой, крытой суконцем шубки из серой курчавой овчины. Как большинство девушек, приехавших этой весной на Алтай, она была в лыжном костюме и в маленьких черных чесанках с новыми галошами. Все на ней сидело ловко, казалось изящным, и только одно это умение быть приятной даже в простой одежде говорило за то, что Галина Хмельно не новичок в деревне.
Просто, с развеселой улыбочкой Хмелько поздоровалась с Леонидом за руку, как со старым знакомым, а затем и со Светланой, хотя и не была с ней знакома, тут же объявила, что зашла на минутку, но мгновенно забыла о сказанном, обратив внимание на Светланино платье.
— Изуми-и-тельно! — пропела она своим звучным голосом, обращаясь к Светлане. — В Москве шила, да? Ах, какая прелесть, какая прелесть! — Она бесцеремонно стала осматривать на Светлане платье со всех сторон. — Да, только в Москве, только в Москве можно сшить такое платье!
«Ну какой это агроном? — думал Багрянов, невесело поглядывая на Хмелько, поющую на все лады вокруг Светланы. — Вот-вот, потрепаться о нарядах — твое дело! Тут ты, видать, бо-ольшая мастерица! Чует мое сердце, как начнем вот так трепаться на целине!..»
«И как только может она без конца говорить о платье? Поразительно! — думала о Хмелько, в свою очередь, рдеющая от смущения Светлана. — Надо же было ей оказаться в Лебяжьем!»
Закончив осмотр платья, Хмелько вдруг, не ожидая приглашения, присела у стола и, подняв на Леонида ласковые синие глаза, сообщила беспечным тоном: — А вообще-то я с нерадостной вестью.
Багрянов встрепенулся и шагнул от окна к Хмелько. — Что же вы молчите?
— Ой, да приятно ли сообщать неприятное? Помедлив секунду, Леонид спросил тревожно и быстро:
— Воды в степи много?
— Да.
— Звонили в Лебяжье?
— Мне оттуда звонили.
— Тьфу, будь ты проклят! — выкрикнул Леонид и заметался по горенке. — Додержал, подлец!
— Вы о директоре? — спросила Хмелько.
— А то о ком же!
— Оказывается, вам даже опасно сообщать нерадостные вести, — с веселым изумлением заметила Хмелько. — Сегодня-то выйдете в Лебяжье?
