— Дай сюда нож! — сказал Багрянов, сузив глаза.
— Ты что, гражданин? Ты что лепечешь? — едва опомнясь, заговорил Деряба, через силу презрительно ухмыляясь и. держа руки за спиной. — Какой нож? Ты за кого меня считаешь? Оскорблять, да? — Он старался как можно скорее перейти в наступление. — Думаешь, глотнул лишнего, так тебе все можно? Даже стрелять? Ты в кого стреляешь, гражданин? — Осмелев, он вдруг шагнул вперед и рванул себя за ворот рубахи. — На, бей! Вот я, бей!
Той же секундой он уже летел со стоном назад, под ноги толпы.
— Бокс! — пояснил кто-то восхищенно. Леонид Багрянов между тем шагнул вперед, нагнулся над местом, где стоял Деряба, и вытащил из мокрого снежного месива небольшой финский нож с костяной рукояткой. Обтерев нож о полу ватника, он зачем-то потрогал пальцем его жало и сказал Дерябе:
— Ну все, больше мы терпеть не будем!
— Кто мы? — взревел Деряба, все еще под дикий хохот толпы безуспешно пытаясь подняться на ноги.
— Не кричи, ты знаешь кто!..
Вскоре негодующая ватага новоселов вслед за Леонидом Багряновым шумно повалила за село, к усадьбе МТС, где только что зажигались огни…
Незадолго до того, как в Залесихе появились новоселы, директором МТС был назначен Илья Ильич Краснюк — инженер с тракторного завода. Отдав новоселам свой дом в центре села, он жил теперь в конторе станции.
Закончив рабочий день, Краснюк поужинал тем, что принесли ему из столовой, а потом, не раздеваясь, улегся, как обычно, на диване в своем кабинете. Сняв очки и укрывшись шерстяным одеялом до подбородка, он долго, не шевелясь, лежал с открытыми глазами, радуясь тому, как все окружающие предметы исчезают в сумраке. Это был час решительного и полного отрешения от невероятно колготной, изнурительной директорской работы. Испытывая разбитость во всем теле, Краснюк лежал, думал о жизни и сочувственно слушал, как вздыхал и стонал старый дом-крестовик с обшарпанными стенами, прогнившими нижними венцами, щелястым полом, из-под которого тянуло сыростью, затхлостью и мышиной вонью.
Услышав гвалт молодежи у конторы, Краснюк с досадой оторвался от своих дум, поспешно встал, зажег свет и, чуя недоброе, в ожидании стука в дверь выпрямился, касаясь пальцами края стола, точно в этой позиции он мог как нельзя лучше встретить любые неприятности..
Илья Ильич Краснюк, как говорится в народе, был видный мужчина лет сорока пяти, начавший полнеть, вероятно от долголетней малоподвижной работы, с нежным розовым лицом, какие не терпят солнечного загара, с пышно-курчавой рыжей шевелюрой, под которой надежно пряталась круглая плешинка. Во всем он был весьма приятный, истинно городской человек, и только одно в нем не нравилось никому на станции: собираясь ли с кем-нибудь заговорить, намереваясь ли читать бумагу, он непременно несколько раз кряду передергивал губами и ноздрями, совершенно точно, как это делает что-либо грызущий суслик. Ио все, конечно, понимали, что это всегда неожиданное и некрасивое сусличье движение в лице Краснюка не так важно в человеке.
