— Когда есть настроение. — Он подчеркнул записанное. — Чудовище проживает у нас в доме лет двадцать. Я вступал с ним в единоборство дважды. Оно слишком тяжеловесное, и объемом, и авторским замыслом.
— Да, — согласился я. — Я брался за него десять раз, пока месяц назад меня на это дело не завербовала киностудия. Теперь я должен с ним покончить раз и навсегда.
Инспектор кивнул, снял с меня мерки и провозгласил:
— Итак, вы прибыли писать сценарий! В Ирландии есть только один киношник. Как его? Высоченный, с таким помятым обезьяньим лицом, красиво говорил. Сказал: «Больше никогда». Сел на паром, чтобы испытать на себе Ирландское море. Испытал. Изрыгнул из себя обед с завтраком. Как побледнел! Едва удерживал под мышкой Китовую книгу. «Больше никогда!» — кричал. А ты, парень, сможешь одолеть эту книгу?
— А вы разве не одолели?
— Кит здесь не пришвартовывался. С литературой понятно. А как насчет чего-то там психологического, как вы изволили упомянуть? Вы прибыли понаблюдать, как католики напропалую врут, а унитаристы обнажают грудь?
— Нет, нет, — поспешил я его заверить, вспоминая мой прошлый приезд сюда, когда стояла жуткая погода. — Между делом, пока я буду заниматься Китом, я собираюсь изучать ирландцев.
— Это и Господу Богу оказалось не под силу. Вам ли с Ним тягаться? Не стоит и пробовать! — Он поднял свой карандаш.
— Ну… — сказал я, натягивая на голову черный мешок, завязывая петлю на шее и нажимая на рычаг, чтобы провалиться в люк. — Простите, но это единственный берег в мире, где я мечтаю высадиться. Такой таинственный. Ребенком, когда я проходил по ирландскому кварталу на окраине города, ирландцы колошматили меня. А когда они появлялись в нашем квартале, мы колошматили их. Целых полжизни я ломал голову, зачем мы это делали. Я вырос обескураженным…
— Обескуражен? И это все? — вскричал инспектор.
— Да, обескуражен ирландцами. Я не столько испытываю неприязнь, сколько мучусь своим прошлым. Ни ирландский виски, ни ирландские теноры меня не интересуют. Ирландский кофе тоже мне не по нутру. Можно долго перечислять. Я жил с этими жуткими предрассудками и должен от них избавиться. И так как киностудия назначила меня выслеживать Кита в Ирландии, я подумал: Боже мой, я смогу сравнить действительность со своими предубеждениями. Я должен навсегда извести этого призрака. Можно сказать: «Я говорю неубедительно», «Я пришел увидеть ирландцев».
— Нет! Услышьте нас! Но наш язык не связан с мозгом. Увидеть нас? Но нас тут нет, сынок. Мы — там, а может, еще дальше. Можно позаимствовать эти очки?
