Мы отдыхали на большой каменной площадке, когда Павел заметил наших преследователей. Они уже подошли к самому подножию.
— Андрей! — только и сказал он, отпрянув от края площадки.
Лейтенант достал бинокль и осторожно посмотрел вниз. Он долго наблюдал за происходящим у подножья хребта.
— Ну что? — нетерпеливо спросил я.
— О чем-то спорят, ругаются. И, похоже, никто не хочет лезть в гору там, где прошли мы. Машут в сторону того перевала.
Еще минут через пять он спрятал бинокль и объявил:
— Ушли. Похоже у них нет веревок, — а потом кивнул головой. — Полезли вверх.
На гребень мы выбрались уже в третьем часу дня. Картина, открывшаяся нашему взору, нас отнюдь не обрадовала. Спускаться напрямую было невозможно, хребет круто уходил вниз и лишь метрах в двухстах ниже плавно выгибался в более пологий спуск. При этом верхняя кромка хребта описывала ровненькую дугу длиной не менее полукилометра. Вся форма этой природной конструкции показалась мне знакомой.
— Парус, — сказал я.
— Какой парус? — не понял Андрей и глянул на меня как на сумасшедшего.
— Да вот, посмотри! — я обвел рукой панораму гор под нами. — По форме чистый парус под ветром.
— А, ты вот про что! А я уж думал — рехнулся совсем парень, в горах о море вспомнил. На парус действительно похоже, только как бы нам с него еще слезть.
— Это что там белое? — спросил Павел, показывая куда-то влево и вниз. Андрей схватился за бинокль, пригляделся.
— Да это же наши проводники — снежные бараны.
— Они как-то спустились, — позавидовал я.
— Да, значит, спуск здесь есть.
Я взял у него бинокль и долго наблюдал за хозяевами гор. До них было далеко, но и с этого расстояния они поражали меня своей ловкостью. При бочкообразном строении тела и сравнительно коротких ногах они ловко прыгали с камня на камень. Судя по роскошным рогам, это были самцы. Особенно поражали своими размерами и красотой рога одного из них, самого большого и самого, наверное, самого старого.
— Ну что там, спустились, что ли, эти козлы? — спросил Павел, даже не пытавшийся взять у меня бинокль. С тех пор, как он шел в этих сапогах, у него как-то исчезло чувство юмора и природное любопытство.
— Это не козлы, Паша. Козлы вслед за нами с автоматами идут. А это благородные снежные бараны.
— А по-моему, это мы бараны, раз залезли в эти горы, а слезть не можем, — пробурчал белорус.
— Пессимист ты, Паша. А я вот, кажется, нашел тропу наших рогачей. Видишь?
Он указал на какой-то округлый камешек у самых моих ног. Я машинально поднял его, повертел в руках, а потом резко выбросил и с отвращением вытер руки о фуфайку.
