— Ты смотри, какие познания, — хмыкнул Андрей.
Тут и Павел подал голос из своего угла.
— Все они, бабы, одинаковы, — тяжело вздохнул он.
Мы с Андреем просто покатились со смеху.
— Что, Павло, подругу свою вспомнил? — спросил Андрей.
— Да. Приеду ведь без копейки, не поверит, что все так было, скажет, прогулял все, пропил, на шлюх потратил. Иди тудой, откэда пришел.
— Суровая она у тебя.
— С характером. С завода ей всю зарплату приносил, и не Боже куда рубль на сторону с получки потратишь, со свету сживет.
— Вот это дисбат! Ну, а на курево-то хоть давала?
— Ну, это, конечно, и по субботам бутылочку, после бани.
За разговорами мы как-то забыли про комара, но лишь усталость смежила веки, как в наступившей тишине снова раздался противный, надоедливый вой.
Павел выругался, а я подначил лейтенанта:
— Что-то ты плохо накормил свою «сестренку по крови». Вишь, еще прилетела.
— Да спи ты, балаболка! — сонным голосом отозвался Андрей.
Павел уже вовсю храпел. Вскоре, к вящей радости комариного племени, отклю чился и я.
Первое, что я увидел по утру сквозь запотевшую пленку были ярко освещенные вершины деревьев и голубое небо. Я тут же толкнул в бок лейтенанта. Приподнявшись, Андрей мгновенно оценил ситуацию одной могучей фразой:
— Какой балдеж!
Преисполненный радостных чувств, он чересчур рьяно рванулся из прозрачной палатки, перепутав дверь со стенкой. От его мощного толчка не выдержала и упала вниз центральная поперечина, мгновенно прикрывшая нас мокрой пленкой. Я-то был к этому готов, а вот Павел, спросонья ничего не поняв, вскочил во весь свой рост и ошалело начал тыкаться во все стороны, не понимая, какая такая преграда держит его на месте. Если учесть, что рядом с ним топтался еще и взбудораженный лейтенант, то удивительно, что я вообще из этой палатки выбрался живым. На руку мне, правда, пару раз наступили, но на улицу я все-таки попал раньше этих двух здоровых балбесов, хотя и в четвероногом состоянии.
Бурно порадовавшись солнечной, но не очень теплой погоде, мы отправились искать самое освещенное в тайге место. Такое нашлось на склоне одной из сопок. Мы разобрали нашу поклажу и развесили все тряпки для просушки. С особой заботой разложили на пеньке спички, а сами пошли за топливом. Андрей не поленился, срубил засохшую лиственницу, расколол ее на полешки, обнажив сухую середину, и вскоре мы уже грелись и сушились у огня. А какой вкусной нам показалась горячая пшенка после двухсуточного поста, ну, а огненный чай окончательно поднял настроение, и в одиннадцать мы вновь отправились в путь.
