«Па, я видел женщину в лесу и у нее был револьвер, и ее зовут Мэри».
Нет, это может развалить все дело.
Когда Кори подошел, Мэри протянула руку и взяла винтовку за ствол.
— Можно подержать? — спросила она, и он кивнул и выпустил винтовку.
Оружие почти ничего не весило, но Мэри заинтересовал оптический прицел. Такая штука может сэкономить ей кое-какие деньги, если она решить покупать дальнобойную винтовку.
— Отличная штука, — сказала она, сохраняя улыбку без тени напряжения на губах. — А знаешь что?
— Что?
— Я тут видела место, где белок полным-полно. — Она кивнула на заросли. Вон там. Это недалеко, если хочешь посмотреть.
— Я не знаю. — Кори посмотрел в сторону дома, потом снова на нее. — Мне бы пора уже идти домой.
— Это недалеко, всего несколько минут ходьбы. Она думала про лощину с укрытым листьями и лианами дном.
— Не. Но все равно спасибо. Винтовку мою мне не отдадите, мэм?
— Решил мне палки в колеса вставлять? — спросила она и почувствовала, как ее улыбка пропадает.
— Извините, мэм? — Мальчишка озадаченно мигнул темно-карими глазами.
— А мне все равно, — сказала Мэри и наставила «кольт» точно в середину лба Кори Петерсона.
Он судорожно вдохнул.
Она спустила курок, и при треске выстрела голова мальчишки качнулась назад. Рот его раскрылся, показав серебристые пломбы в зубах, тело дернулось вслед за шеей, сделало пару неуверенных шагов назад, дыра во лбу заалела, а мозги разлетелись сзади по земле. Веки его затрепетали, обращенное к Мэри лицо сморщилось, будто мальчишка хотел чихнуть. Он пискнул, как белка, и свалился на спину в оставшийся от зимы гниющий мусор. Ноги его несколько раз дернулись, будто он пытался встать, и он умер с открытыми глазами и ртом и освещенным солнцем лицом. Мэри стояла и ждала, пока не перестанут трепетать его легкие. Не было смысла тащить тело, чтобы спрятать. Она обвела взглядом ближайший лес, ловя всеми чувствами звуки и движения. Выстрел распугал птиц, и единственными звуками были биение ее сердца и капанье крови с листьев. Убедившись, что поблизости никого нет, она прокралась обратно через заросли и пустилась бежать в том направлении, откуда пришла, с кольтом в одной руке и детской винтовкой в другой.
Ее пробило холодным потом. Сделанное ею обрушилось на нее, и она зашаталась. Но Мэри взяла себя в руки, губы ее сурово сжались, глаза вперились в дальний горизонт. Это была его карма, что он попался ей на дороге. Она не виновата, что мальчик там оказался, — это была просто карма, и все. Мальчик был лишь маленьким кусочком большой картины, и эту картину надо учитывать в целом. Его папочка может поинтересоваться, чего это женщина блуждает в воскресный день в лесу с револьвером. У него мог быть знакомый легавый, даже федеральный легавый. Один телефонный звонок — и вся эта легавская машина заработает, а она слишком давно пряталась и была слишком хитра, чтобы это допустить. Мальчишку следовало убрать. Точка. Мэри почувствовала легкий приступ гнева. «Блин! Какого черта этот пацан там оказался?» Потом она поняла: испытание. Кармическое испытание. Ты падаешь и опять встаешь. Ты продолжаешь идти, несмотря ни на что. Ей захотелось, чтоб была весна, чтоб в лесу росли цветы. Если бы были цветы, она вложила бы их в руки мертвому мальчику.
