Он по-прежнему – уже, наверное, не менее часа – находился в плену у непобедимой и неутомимой Беатрис и потрясающей красавицы Гиффорд, чья мать принадлежала к числу потомков Лестана Мэйфейра, а отец вел свое происхождение от Клэя. Естественно, мужем Гиффорд был внук Кортланда Райен. Насколько Роуан помнила, в родословной присутствовали еще какие-то ветви семейства, однако уточнить в памяти, какие именно, она не успела, поскольку в этот момент бледные пальцы Гиффорд без видимой на то причины обвились вокруг руки Майкла. Роуан почувствовала, как кровь в ее жилах медленно закипает.
Хотелось бы ей знать, что такого нашли эти женщины в ее любимом, почему держат его возле себя столько времени и, похоже, отнюдь не намерены отпускать. И почему это Гиффорд так нервничает? Бедняжка Майкл. Он совершенно не понимает, что происходит, – сидит, засунув руки в карманы, послушно кивает головой и улыбается в ответ на шуточки и подкалывания настойчивых дам. Неужели он даже не замечает кокетство в каждом их жесте и огонек возбуждения в каждом брошенном на него взгляде? Неужели он не слышит соблазнительных ноток в их смехе?
Черт! Пора к этому привыкать. Этот сукин сын поистине неотразим – лакомый кусочек для благовоспитанных и утонченных дамочек из высшего света. Этакий телохранитель, с увлечением читающий Диккенса… Стоит ли удивляться, что все они липнут к нему?
Вот, например, вчера он приставил к боковой стене длинную шаткую лестницу и, словно пират по веревочному корабельному трапу, забрался по ней наверх. При виде его Роуан чуть с ума не сошла: мощная грудь обнажена, босая нога переброшена через парапет, волосы развеваются на ветру, рука поднята в приветственном жесте… От такого зрелища у любой женщины быстрее забьется сердце. Даже стоявшая с ней рядом Сесилия не удержалась от замечания.
– Вот это мужчина! – воскликнула она. – Хорош, ничего не скажешь!
– Сама знаю, – тихо пробормотала в ответ Роуан.
В такие моменты ее охватывало неутолимое желание, сдержать которое оказывалось порой очень и очень нелегко. Справедливости ради надо сказать, что и в белом костюме-тройке он выглядел ничуть не хуже.
– Ты хочешь, чтобы я нарядился как человек-мороженое на карнавале? – спросил он Роуан накануне, когда Беатрис потащила его к Перлису покупать этот костюм.
– Что поделать, милый, – ответила она. – Теперь ты южанин.
Обаятельный, соблазнительный… Таких эпитетов можно придумать еще целое море. А проще говоря, ходячая порнография – вот он кто. Достаточно понаблюдать, как он с неизменным карандашом за ухом закатывает рукава рубашки, запихивает под правый отворот пачку «Кэмела» и начинает размахивать руками, споря с кем-нибудь из плотников или маляров, а потом вдруг выставляет вперед ногу и делает резкий жест, словно готов забить челюсть собеседника под самую его макушку.
