Майкл лишь иронически усмехнулся.
Роуан встала и вышла из комнаты. Майкл еще никогда не видел, чтобы она вела себя так нарочито торжественно. Через минуту она вернулась, неся в руке свою черную кожаную сумку.
– Будь любезен, расстегни, пожалуйста рубашку, – попросила она, доставая из сумки стетоскоп.
– Что? Да в чем, собственно, дело? Я не понимаю. Это что – шутка?
Какое-то время Роуан молча стояла прямо перед ним со стетоскопом в руке и смотрела в потолок, но потом не выдержала и улыбнулась.
– Давай поиграем в доктора. Согласен? А теперь будь хорошим мальчиком – расстегни рубашку.
– Только если ты снимешь свою, – хмыкнул Майкл.
– Договорились. Но после тебя. – Роуан села рядом. – А если захочешь, я даже разрешу тебе послушать, как бьется мое сердце.
– Ну-у… Если так… Господи, Роуан, эта штука такая холодная!
– Я грею ее в руках, только когда имею дело с маленькими детьми.
– А что, по-твоему, большие смелые парни вроде меня не чувствуют ни жары, ни холода?
– Не пытайся рассмешить меня. Дыши медленно и глубоко.
Майклу не оставалось ничего другого, кроме как повиноваться.
– И что ты там услышала? – спросил он, когда Роуан выпрямилась и убрала стетоскоп обратно в сумку.
Она села рядом и прижала пальцы к внутренней стороне его запястья.
– Ну, что скажете, доктор? – снова задал вопрос Майкл.
– По-моему, вы совершенно здоровы. Никаких шумов. Никаких врожденных заболеваний, нарушений функции внутренних органов или других серьезных проблем.
– Ах, как мил этот старичок Майкл Карри! И что же подсказывает вам пресловутое шестое чувство?
Роуан склонилась к нему, протянула руки и легко коснулась ими шеи, а потом ее пальцы скользнули вниз, в расстегнутый воротник рубашки, и стали ласково поглаживать Майкла по груди. Все ее движения были такими удивительно нежными и так отличались от ее обычной манеры поведения, что у Майкла мурашки побежали по спине. Он почувствовал, как глубоко внутри зарождается страсть, как она стремительно разгорается, превращаясь в яркий костер…
Он едва ли не с ужасом сознавал, что еще немного – и эта страсть превратит его в настоящего дикого зверя. Однако Роуан вдруг застыла. Она, без сомнения, понимала, что с ним творится, однако лицо ее сделалось бесстрастным и больше походило на маску, а обращенные на него глаза словно остекленели. В душу Майкла закралась тревога.
– Роуан… – негромко позвал он.
Она медленно убрала руки, но потом, будто очнувшись от сна, вновь шаловливо провела пальцами по его телу, погладила бедра и многозначительно поцарапала ногтями выпуклость на джинсах…
