– Давай сыграем свадьбу на Первой улице… – Роуан мечтательно прищурилась, а в ее тихом голосе звучала легкая хрипотца. – Как тебе такая идея? По-моему, будет здорово, если мы организуем это на лужайке возле особняка.
Конечно здорово! Идея была не менее прекрасной, чем строительство клиник на средства легата Мэйфейров.
Майкл и сам не мог объяснить причину своих колебаний. Устоять против такого предложения он, естественно, не мог. И в то же время все складывалось чересчур хорошо, чтобы до конца поверить в реальность происходящего. Любовь Роуан и та откровенность, с какой она в ней признавалась, рождали в его душе безграничную гордость: неужели эта женщина, самая великолепная женщина в мире, женщина, которую он безгранично любит и в которой нуждается как ни в ком другом, действительно отвечает ему теми же чувствами?
– Уверен, твои родственники сочинят кучу бумаг, чтобы защитить тебя… Я имею в виду особняк, наследие Мэйфейров и прочее…
– Там все предусмотрено заранее. Майоратное наследование – кажется, так это называется. Впрочем, я не уверена. Вполне возможно, что они составят горы самых разных документов.
– Я готов подписать что угодно.
– Майкл, поверь, это всего лишь формальности, и они ровным счетом ничего не значат. Все, что у меня есть, будет и твоим.
– А все, что нужно мне, это ты, Роуан.
Лицо ее неожиданно вспыхнуло и просветлело, она подтянула колени к подбородку, потом повернулась лицом к Майклу и поцеловала его.
Чувство безмерного, безграничного восхищения охватило его с такой силой, что буквально лишило дара речи. Он женится! Женится на Роуан! Его детские мечты и надежды вот-вот готовы воплотиться в жизнь! Счастье, которое Майкл в этот момент испытывал, было столь огромным, что ему стало почти страшно. Но только почти…
Ибо он был уверен в безоговорочной правильности того, что они намерены сделать. Они просто обязаны защитить свою жизнь, свои надежды и мечты от темных сил, которые когда-то соединили и навеки связали их друг с другом. Стоило ему подумать о годах невероятного счастья, ожидающих их с Роуан впереди, и он буквально терял голову от восторга.
Нет, он, конечно, не так глуп, чтобы с легкостью отказаться от такой возможности. Майкл был по-прежнему не в силах вымолвить хоть слово. В голову приходили какие-то полузабытые поэтические строки, отрывки стихов, созвучные его внутреннему состоянию, – они на миг вспыхивали в памяти и тут же исчезали, словно лучики яркого света, мелькающие в осколках стекла. Но это длилось всего лишь несколько минут. А после все слова и строки куда-то улетучились, оставив в душе пустоту, которую тут же заполнило одно-единственное чувство: безмерная, беспредельная, не поддающаяся никакому выражению любовь…
