На Олимпиаде в Мехико Боб Бимон в первой же попытке улетел на 8 м 90 см — приблизительно на полметра дальше лучших результатов тех лет. И борьба кончилась: все соперники сломались.
Актер играл свою роль легко, красиво, вдохновенно; слияние с ролью было абсолютное, все получалось, как никогда; это был его звездный час! И вдруг он понял, что партнер работает лучше… Актер словно прозрел; он увидал себя как бы со стороны, но — в перевернутый бинокль. И сломался. Сломался навсегда.
Обыватель, вынужденный обстоятельствами работать на максимуме своих возможностей, для успеха поневоле меняет свое отношение к работе. Правда, над ним еще довлеет результат, но он уже получает наслаждение от процесса работы. Не только вещи и общественное положение — сама работа становится для него самоценной, и жизнь обретает новый, недоступный доселе смысл… И вдруг среди эйфории самовыражения до него доходит, что его сослуживец делает такую же работу не за десять месяцев, а за три дня — и обыватель падает и ломается на куски, так что никакой социальный пресс уже не вернет ему утраченную целостность.
Что же они увидели в момент прозрения? Что их сломало?
Задача. Чужая задача.
Значит, чужая задача — это зеркало, в котором мы видим себя со стороны. Видим в натуральную величину. Улавливаете парадокс? Наши герои получили достоверные сведения, то есть сведения, несущие порождающее, жизненное начало; напрашивается, что это должно было подтолкнуть их, помочь им подняться на новую ступень — а они сломались. Почему?
Потому что они думали только об успехе — о результате.
А не проигрывает — никогда не проигрывает! — лишь тот, кого интересует процесс, кто наслаждается процессом, кто видит в совершенствовании процесса единственно достойный смысл.
А спелое яблоко падает само.
Но стоит ли удовлетворяться парадоксом? Логика подсказывает; если есть парадокс — значит, есть и норма. В чем же ее смысл?
На Олимпиаду в Токио Валерий Брумель приехал в разобранном состоянии. Весь сезон он гонялся за мировым рекордом — за результатом, за успехом, — но ничего не достиг; мало того, потерял и то, что имел. Соперники не сомневались в его провале. Правда, сам Брумель рассчитывал, что, выйдя на олимпийскую арену, получив мощный импульс, он найдет себя — и преуспеет, Но вот начались квалификационные прыжки. На высоте, которую прежде Брумель брал едва ли не с места, он заваливает планку. Вторая попытка — то же самое. Остается последний шанс… Было ясно, что все кончено, что ничего у него не выйдет. Но тут к Брумелю подошел его соперник, товарищ по команде (между прочим, чемпион прошлой Олимпиады) Роберт Шавлакадзе и сказал: «Валера, покажи им, как это нужно делать по-настоящему». Иначе говоря, предложил забыть о цели, результате, успехе, а думать только о технике, о красоте. Брумель мгновенно перестроился — и взял эту высоту, и последующие высоты тоже. И стал олимпийским чемпионом.
