— Видал я твои тополи, — сказал Васька, — чудной ты все-таки хозяин.
Семейство переглянулось — не ударится ли отец в прежнее безумие от таких посторонних слов. Но Трофим Михайлович улыбнулся, впервые за много лет.
— Я вам, дорогие детки, подарочек сегодня сделаю, и вам, дорогая жена, и тебе, Василий.
С этими словами Трофим Михайлович встал, вышел на волю, взял топор и двинулся к гаражу. Семейство потянулось вслед, глядя, что будет. Трофим Михайлович хукнул в ладонь, укрепил в ней топорище, примерился к правому тополю-подростку и рубанул от всей души под самый корень. Он рубанул разок и другой, и с пятого удара тополь закачался, задумался, отделенный от земли, и пошел, шелестя молодыми листьями.
— Тятька, — испугался Владимир, — их бы пересадить лучше… Жалко же так…
«Хозяин будет, молодец», — подумал Трофим Михайлович, но ничего не сказал.
А кладовщик, натасканный слухом на порубку, как собака на кота, был уж тут как тут. Вырос поганым грибом:
— Ты что же это леса губишь? Ты что же, не знаешь, что земля народная и за каждое дерево тебе отвечать как вредителю? А вы, сознательные граждане, заместо того, чтобы топор отнять у вашего психического, рты разинули. Это вам не пройдет, эти тополя за ним записаны, и он ответит по закону.
— А, власть явилась, — сказал Трофим Михайлович. — Ну, давай — беги за милицией…
И ударил топором по второму тополю.
— Граждане! — заверещал кладовщик. — Отберите у него топор, я счас бердан принесу, стрелять в него буду!
Сноха от крика ушла. Мишка сказал:
— Папаша, вы не имеете права губить народное добро… Вы, папаша, сперва должны спросить у инстанций…
— Не замай, сынок, — ответил Трофим Михайлович, вгоняя топор.
— Одно слово — псих, — сказала Анастасия. — Мама, удержите его от горя…
Васька вставил:
— Их бы керосинчиком заморить без шуму.
Кладовщик крикнул:
— Стой, говорят тебе! Замочи их керосином, не вводи меня в беззаконие!
Но Трофим Михайлович свалил-таки и второе дерево. Свалил, распрямился и — кладовщику:
— Где же твоя милиция? Беги на своих ногах, веди милицию! Тут Лизавета заголосила:
— Трошенька…
— Не замай, — ответил Трофим Михайлович и ударил в третий тополь.
Теперь уже все стояли как в ужасе, дожидаясь. Тополь упал. Трофим Михайлович откинул топор и спросил кладовщика:
— По бутылке за тополь — заткнешься, гриб поганый?.. Записано у тебя? Конец записям! Семейство! Берите машину! Волю ей даю!
И пошел Трофим Михайлович к дому, и было над ним ясное небо, и была под ним свежая земля под травою, а с боков шумели деревья. Шумели они далеким шумом, как в чужом сне, и он слышал их и не слышал. Шел Трофим Михайлович домой, шел уже не своей силой, а как бы на воздушной подушке. Пришел, хотел было разобрать кровать — не разобрал, только полуботинки скинул. Перекрестился, как в детстве, на угол, где не было образов, и лег на спину.
