— И, выходя, включили передатчик?
— Именно…
Следователь задумался. Передавал Крот его разговор, не передавал — установить было трудно. Но даже если передавал — тоже не беда: магнитофонные записи пока еще если и служили уликами, так, слава богу, не против следователей. Можно было бы этому Кроту спокойно оторвать голову, не снимая очков. Но опытный следователь понимал также, что этот Крот с его визитной карточкой, на которой ни черта не написано, малый не простой. Следователь понимал, что на такой отчаянный розыгрыш решится не каждый. Если Крот и его дружок с бородкой пошли на эту туфту — они здорово подрепетировали. Связываться с ними следователь не боялся, но и не хотел: это было уже новое дело. Чем они могли помешать? Закрыть дело Симе-нюк А. И. они не могли, полностью опровергнуть ее виновность — тоже. Ну, скинут ей своими показаниями три года, а справедливость все равно восторжествует.
И следователь решил принять игру.
— Интересно, что это за машинка?
— Это опытный образец… Наш институт испытывает его… Может быть, и вам когда-нибудь пригодятся такие вещи… Чем черт не шутит, когда бог спит.
Брюховецкая смотрела на аппаратик, как на царевну-лягушку, оказавшуюся обыкновенной дождевой жабой. Ей было холодно и тоскливо. Ее пробирал ужас. Но она не соображала, что по сравнению с происходящим детективом поимка взяткодателя есть не что иное, как тьфу! Она не ценила технику, и единственной задачей ее жизни в техническом отношении была заветная мечта наказать всех шоферов, автостроителей, слесарей — всех, всех, всех, кто имеет хоть какое-нибудь отношение к этим фырчащим керосинкам, укорачивающим жизнь людям.
Следователь повертел в руке аппаратец, спросил:
— Далеко берет?
— Пока сказать трудно, — ответил Крот как ни в чем не бывало.
— Понимаю, — веско сказал следователь.
— Но мы задерживаем вас, — спохватился Крот. — Итак, я должен принести извинения этой даме за то. что едва не наехал на нее.
— Чего уж, — сказала Брюховецкая, приходя в себя.
От автора
Вообще-то я хотел купить ему не чижа, а белку.
Мы подошли к зоомагазину перед концом обеденного перерыва и увидели мощную толпу. Я и раньше подозревал, что человек — лучший друг животных, но такой массовой привязанности не ожидал.
Людей, которые любят животных, получается больше, чем животных, которые любят людей.
Я поделился своими мыслями с Федором, и Федор, подумав, сказал, что животным труднее любить людей. Действительно, животные никогда не собрались бы возле какого-нибудь учреждения, чтобы выбрать себе какого ни на есть человека.
