Таково было утро. Но и оно прошло, как проходит все на свете. Я выхожу на мороз и вдыхаю чистый озон, едва тронутый маслянистым душком отработанного бензина.
Во дворе, переминаясь с ноги на ногу, небольшая толпа наблюдает за странными похоронами.
— Кто, не знаете?
— Да этот… С десятого этажа… С однокомнатной…
— А автомобиль зачем таскают?
— Так он же был одинокий…
— А… Значит, так их и повезут обоих?
— А куда ж машину девать?..
Я появляюсь весьма стеснительно.
— А вот и он сам, — говорят в публике с уважением.
Кто-то вздыхает от сомнений. Кто знает, как это все понимать. Генка льет дымную воду и, глядя на меня, отчаянно хлопает белыми ресницами и улыбается во всю кирпичную физиономию:
— Главное — не тушеваться. Теперь можно и за бутылкой ехать.
Это уже намек. Генка деликатен.
Я роюсь во всех своих многочисленных карманах, наскребаю рубля на полтора мелочи и копеек на семь табачных крошек. Я честно гляжу Генке в светлые глаза.
— Вот все, что у меня есть, Гена.
— Маловато, — говорит он, принимая мои сбережения. — Шоферу надо дать. Новый парень.
— То-то я смотрю — незнакомый, — говорю я, стараясь перевести разговор.
— А он у нас раньше работал, — охотно поясняет Генка. — Потом в седьмой базе был на самосвале. Но не понравилось. А у нас лучше — тихое дело. Отвезешь — и в гараж.
— Да, да, конечно. У вас дело тихое…
— Надо вам провода менять. Когда аккумулятор переберем — поменяем провода. Катушку нужно новую, акселератор, тяги..
— Гена, Мы же недавно делали ремонт…
— А время не стоит. Ну, давайте еще рубль…
— Нету, — говорю я, — ни копья…
— Ну займите…
И тут я не выдерживаю:
— Генка, ты нахал! Где червонец за полуось? Он не обижается:
— Ладно, разочтемся, главное — не тушеваться.
Автомобиль ревет, вызывая активную жалость. Из выхлопной трубы катафалка струится тихий упокойный дымок. Публика расходится, не дождавшись выноса тела. На заднем борту катафалка белеет трафаретная цитата из автодорожных правил: «Соблюдай дистанцию». Вот они, скрижали моей судьбы…
Я оставил Генку с его новым сослуживцем и поехал со двора. Повернув за угол, остановился возле магазина купить папирос, но тут же вспомнил, что у меня нет ни копейки.
Однако было уже поздно. Прямо перед радиатором вырос хороший, синий, крупный милиционер. Он посмотрел на меня довольно безразлично, отрекомендовался и потребовал шоферские права.
— А что случилось? — спросил я, роясь в кармане.
— Знак «остановка запрещена».
— Неужели? — удивился я. — Наверно, только повесили.
