— Дядя! Давайте авоську и деньги!! Я вам куплю хлеба!!! И масла!!!
Я дал ему злата, погладив левой рукой по плечу.
Отрок выпорхнул в дверь, вереща зарезанным голосом:
— Валера! Подожди! Сейчас куплю жратвы калеке с десятого этажа!
— На фиг он тебе сдался?! — заверещал Валера.
— Мамка велела! Калекам надо помогать!!!
Да, это была слава. Ибо настоящая слава приходит лишь тогда, когда в ее процесс включаются дети.
Отрок вернулся довольно быстро, притащив все, что было заказано, и снова заорал:
— Папа велел вам заходить!!! Ну, пока!!!
— Постой. Как тебя зовут?
— Федор! — заорал отрок, скатываясь вниз по ступеням и игнорируя лифт.
Я чувствую, что наступили лучшие дни моей жизни. Как бы не прозевать их…
— Ну как, срастается? — спрашивают меня, и я понимаю, что это лучший вид приветствия.
— Машина до добра не доведет, — ласково сообщила мне старушка, ковырявшаяся у почтового ящика.
— Эх, дела, — вздохнул старик, грохнув мусоропроводом, — раньше людей на фронте калечило, а теперь — во как…
В голосе его звучало неодобрение. Он, вероятно, предпочитал установленный веками порядок.
— Продать ее надо к чертовой матери! — заявил дядя с седьмого этажа.
Активный пенсионер Григорий Миронович смотрит на меня выпу-ченно, но удовлетворенно:
— Вот видите. Когда люди делают не то, что им положено, это отсебятина… Они несут наказание.
Я возражаю:
— Какое же это наказание? Наоборот! Поощрение! Я же теперь на больничном! Я уже почти инвалид! Еще немного, и я обрету право на гараж!
Григорий Миронович думает, жуя толстыми губами. Думает и говорит:
— Почти!.. Таких инвалидов можно знаете сколько наделать? Это типичная отсебятина… Надо еще проверить, почему вам дали больничный. Каждый сломает себе руку и полезет в государственный карман…
— Григорий Миронович, — спрашиваю я, — вы когда-нибудь лазили по карманам сломанной рукой? Это же неудобно!
— Вам все удобно! — сердится он. — В наше время это было неудобно! Теперь все удобно! Надо делать то, что положено, а не то, что не положено. Я всегда говорил — надо запретить иметь частные машины. На машинах должен ездить тот, кому положено… Думаете, общественности неизвестно, что к вам ездит похоронный автобус?..
— Неужели заметно? — удивляюсь я.
— Это не шутки! Это использование государственного имущества не по назначению, в личных целях! — строго формулирует он.
— Вы хотите, чтобы я использовал его по назначению, Григорий Миронович?
Он не отвечает. Он уходит, оставив меня наедине с совестью…
