– Нет, не могу. Сен-Жермен, прости, но я не могу.- Оливия отвернулась.- Возьми то, что тебе нужно, и уходи.- Она закрыла глаза, чтобы сдержать слезы.- Не мучай меня ложной надеждой. Уходи,
Сен-Жермен. Нам не следует больше встречаться. Слишком больно потом возвращаться к… другому. Я хочу стать сильной, но делаюсь все слабее. Уходи
– У тебя столько силы, что хватит на сотню женщин,- сказал он, придвигаясь ближе, чтобы заглянуть ей в лицо.- Кто еще смог бы вынести то, что выносишь ты? Первая жена Юста сошла с ума, вторая мертва, А ты остаешься в здравом уме и противостоишь негодяю.
– Нет, Сен-Жермен. Пожалуйста,- взмолилась она,- возьми от меня свое. Это, по крайней мере, я могу тебе дать, и… простимся.
Он резким движением вздернул ее подбородок.
– Ты это серьезно? Ты хочешь, чтобы я утолил свою жажду и скрылся? Ты думаешь, мне этого будет достаточно? Говори!
Оливия опустила ресницы. Она не могла смотреть в его завораживающие глаза.
– Да. Думаю, да,- Боги, как тяжело он воспринимает отказ! Выбора нет, напомнила она себе, и сердито нахмурилась.
– Возможно,- вздохнул Сен-Жермен, ослабляя свою хватку.- Возможно, прежде мне этого и хватило бы. Но не сейчас.
– Но… почему же? – прошептала она, протягивая руку и дотрагиваясь до его опечаленного лица.
– Потому что я познал с тобой большее, чем с другими. И не хочу от этого отступаться.- Он провел пальцем по линии ее губ.- Мне нужна твоя близость.
– А кровь? – спросила Оливия.- Всегда ведь есть кровь.
– Да. И всегда будет. В ней моя жизнь. Как и твоя.- Сен-Жермен усмехнулся, потом стал серьезен.- Я не знаю точно, что происходит, но мне кажется, что в моменты экстаза она наполняется энергиями высших порядков. Я получаю мощный живительный импульс, но только в том случае, когда наслаждаешься ты. Мой экстаз зависит от твоего, и тут ничего не поделать. Но есть и другое. Я познал счастье самоотдачи. Я ощутил, что могу отдавать и не брать.
Оливия взглянула на него с недоверием. Мысли ее путались. Что-то во всем этом не сходилось, не клеилось. А не хитрит ли он с ней?
– Сен-Жермен?…
– Я знал эти вещи, но накрепко о них позабыл за долгие столетия скучной жизни, Оливия. Или уверил себя, что они слишком уж эфемерны, чтобы брать их в расчет. Близость не волновала меня, я полагал, что долголетие дано мне в компенсацию за эту потерю. Теперь я прозрел. Вечное одиночество означает вечную горечь.- Он вдруг прижался к ней так, что она задохнулась.- Не отвергай меня, дорогая. Позволь мне жить для тебя. Позволь мне помочь тебе забыть зверства насильников и освободиться от внутренней муки. Нам уже не дано расстаться. Мы давно преступили запретный порог.
