– Гонконгское производство! – воскликнул он, бросая клипсы в огонь. Я попыталась вытащить их щипцами, но куда там – они растаяли на раскаленных углях.
Я было надулась, но он успокоил меня, пообещав купить золотые.
– Если бы вы были мне безразличны, то меня бы не интересовали ваши ушки, – сказал он.
Я засмеялась, хотя у него были какие-то странные комплименты.
– Вы мягкая, чувственная, с сумасшедшинкой в глазах, – произнес он, глядя мне в глаза, которые почему-то считал зелеными.
– Зеленые глаза, медные волосы – моя мать не станет доверять вам, – сказал он.
У его матери были холодные, колючие, пронзительные голубые глаза, и ее всегда окружал запах эвкалиптового масла.
Я прилегла на расстеленный мех, и он поцеловал мое разгоряченное лицо.
Немного спустя он сказал:
– Пора в постель, мисс?
Мне было так хорошо просто лежать здесь, целуясь с ним, а постель означала, что все это должно кончиться… Я села, обхватив руками колени.
– Еще рано, – сказала я. Было два часа ночи.
– Надо еще зубки почистить, – сказал Юджин. Мы поднялись наверх и почистили зубы.
– Вы неправильно чистите зубы, нужно чистить их еще и сверху вниз.
Я думаю, что он это сказал просто, чтобы отвлечь меня. Я замолчала, и глаза у меня округлились как у совы, как случалось всякий раз, когда мне становилось страшно. Я знала, что вот-вот могу сделать что-то страшное. Я верила в ад, в вечную пытку огнем… Но ведь это будет потом?
В спальне было холодно. Обычно Анна разводит там огонь, но из-за хлопот с ужином и радостей по поводу подарков она забыла сделать это.
Он быстро разделся и бросил свою одежду на кресло. Я, застыв в оцепенении, стояла и смотрела на него, стуча зубами от страха и холода.
– Прыгай сюда, пока не простудилась, – сказал он.
На его длинной спине алела яркая клубничная родинка. Темные волосы торчали из подмышек, и в свете лампы его тело отливало медовым оттенком.
Он лег в постель, подперев голову кулаком.
– Не смотрите на меня, – попросила я.
Он закрыл глаза руками, но я видела, что между его пальцев остались большие пространства, через которые он мог видеть меня. Пока я снимала платье, он декламировал:
Миссис Уайт спужалась очень,
Дух привиделся ей ночью,
Он вокруг столба летает,
Алчно пончик уплетает…
– Вы такая маленькая толстушечка, – произнес он, когда я подошла к нему.
Меня трясло, но он думал, что это от холода. Он растер мою кожу, чтобы мне стало теплее, и сказал, что мои коленки холодны, как ледышки. Он сделал все, чтобы я расслабилась.
