Но мне не хотелось идти туда, потому что я боялась, а вдруг он хочет заманить меня в свою спальню, где из-за сырости он еще раньше растопил камин.
– Я побуду здесь, – ответила я, и он ушел, неся в руках бронзовый подсвечник с новой незажженной свечой.
Я начала перебирать предметы на его столе, чтобы найти что-нибудь интересное, что поведало бы мне о его жизни. Там было полно всяких бумаг, писем, даже авиаконвертов, пакетов с семенами, воротничков рубашек, медные гвозди в баночке и пепельницы с забавными рисунками.
– Не могли бы вы принести мне мехи для раздувания огня? – раздался его голос сверху.
Камин в спальне погас. Это была большая комната с двухспальной кроватью и темной мебелью красного дерева. Мое внимание привлекли подушки на кровати, положенные по две с каждой стороны.
– Просто иногда я сплю на одной стороне, а иногда на другой, – словно прочитав мои мысли, пояснил он. – Не уходите, – сказал он, налегая на мехи, раздувающие угли. Искры взметались вверх, освещая неровным колеблющимся светом изображение обнаженной женщины, лежащей на боку.
– Я должна уйти, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал естественно. Голая женщина – это совсем не то, на что по вечерам должен смотреть мужчина.
Дым попал ему в лицо, заставив закашляться.
– Откройте окно, пожалуйста, – попросил он, едва приходя в себя от сильнейшего приступа кашля, чуть было не задушившего его.
Рама была тугая, долго не открывалась, а потом внезапно распахнулась от приложенных мной усилий.
Ворвавшийся в комнату порыв свежего воздуха погасил свечу.
– Боюсь, мне пора домой, уже восемь, – произнесла я довольно-таки истеричным тоном, направляясь к выходу.
– Идите, моя милая, – сказал он, – но ведь я еще не соблазнил вас.
Он расхохотался, и я вспомнила его портрет внизу, на котором он выглядел зловеще. Я отчаянно дергала ручку двери, которую захлопнуло сквозняком, но не могла справиться с ней. Мои руки плохо слушались меня. Он снова зажег свечу и стоял там же, где и был, около камина, держа ее в руках.
– Может, хватит дрожать? – предложил он.
Потом он добавил, что не стоило так бурно реагировать на его слова, ведь это была всего лишь шутка. Я поняла, что повела себя, как дура, и заплакала.
– Ну же, ну, – сказал он, подойдя ко мне, – вы просто глупышка.
Он наклонился и поцеловал мой мокрый от слез рот, так нежно, как не целовал еще никогда.
Мы спустились, сделали чай и поговорили. Он сказал, что отвезет меня домой. Я причесалась.
