— Держись рядом, — предупредил он, — но не путайся под ногами.
Здесь, на носу, гиперволокно было толще, чем где-либо, — километров десять, а поверхность побурела от постоянной радиации. К оболочкам липла мягкая сухая пыль, и все было залито светом и вспышками лазерных лучей. Кви Ли шла позади Ремор, прислушиваясь к их болтовне. Она поела немного супа — ее первое самостоятельное питание, — чувствуя, как жидкость проходит по пищеводу, и пытаясь представить свою новую конструкцию. Желудок вроде был тот же самый, но не получила ли она два сердца? Ей казалось, что сердцебиение какое-то другое. Два сердца размещались бок о бок. Отыскав Орлеана, она подошла к нему.
— Мне хотелось бы снять оболочку, только один раз. Всего на минуту, — попросила она. — Чтобы понять, как я выгляжу.
Орлеан посмотрел на нее и отвел взгляд.
— Нет, — сказал он.
— Нет?
— Реморы не снимают оболочек жизнеобеспечения. Никогда.
В его голосе прозвучал гнев, а остальные отреагировали глубоким ледяным молчанием. Кви Ли посмотрела вокруг и сглотнула комок в горле.
— Я же не Ремора, — наконец произнесла она. — Я не понимаю…
Молчание продолжалось; все обменялись быстрыми взглядами.
— Я же собираюсь выбраться отсюда… в конце концов!..
— Но сейчас не говори об этом, — предупредил Орлеан.
— У нас есть табу, — сообщил чей-то более мягкий и спокойный голос. — Может, мы слишком непреклонно соблюдаем их…
— Нет, — пробормотала Кви Ли.
— …тем не менее мы верны им. Эти оболочки — такая же часть наших тел, как внутренности и глаза, и быть Реморой, настоящим Реморой, — это священный обет, который соблюдаешь всю жизнь.
Подошла женщина с глазами в форме запятой.
— Снимать свою оболочку — это оскорбление, — заявила она. — Святотатство.
— Гнусное, — поддержал кто-то.
Затем Орлеан, наверно догадавшись, о чем сейчас думает Кви Ли, подчеркнуто выразительно прикоснулся к ней, и она сквозь оболочку почувствовала его руку.
— Ты, конечно, всего лишь наш гость. — Помолчав, он добавил: — У нас есть свои верования, вот и все.
— Идеалы, — подхватила женщина.
— И презрение к тем, кто нам не нравится. Ты понимаешь?
Это было ей не под силу, но Кви Ли издала звук, выражающий согласие. Вне всяких сомнений, она затронула больной вопрос.
Затем все снова замолчали, и, двигаясь сквозь пыль, Кви Ли хотела, чтобы кто-нибудь снова издал гневный возглас. Молчание было худшим видом гнева. Отныне, поклялась Кви Ли, она будет осмотрительнее со словами. С каждым словом.
