Что-то не нравится Коротышке такой разговор.
— Через шлюз, — был вынужден признаться он. — Они считали, что на поверхности невозможно сражаться, и не охраняли выходы.
— Не совсем так. Ты их просто озадачил. Они не думали, что ты побежишь. Кзин не пожертвует своим честным именем ради спасения шкуры. Даже меня ты удивил. Так что можешь не объяснять, зачем ты притащился в загон, ведь сюда они не сунутся и искать тут не станут.
— Я наберусь сил и поражу их в другой раз! — почти прорычал Коротышка вызывающе.
— Да вряд ли. Знакомы мне эти игры. Тебя ведь пометили, ты смертник. Они учуют твою трусость, как чую ее я.
Коротышка был уязвлен до глубины души:
— Я мог бы остаться при тебе и стать твоим слугой. Я разбираюсь в механизмах.
— Нет. Ты жесток с моими джотоками. Трусость всегда, всегда делает кзина жестоким. Не могу покрывать труса. Пусть отец с тобой разбирается.
Смотритель с сожалением отвел взгляд.
«Не видать мне защитника как своих ушей, — подумал Коротышка. — Притаиться в загоне до лучших времен не удастся».
— Отец жестоко накажет меня.
— Думаю, жалеть не станет.
— Лучше бы ты меня наказал, старейший. Смотритель легко похлопал котенка по щеке, словно брата Потом позвал Слугу Первого, тот поспешно прошлепал на пяти ладонях, один глаз вперив в хозяина, другими оглядывая тележку с чашами. Смотритель пошептался немного с джотоком, после чего раб уставился на Коротышку. Вышел и вернулся уже с тонким полированным прутом.
— Следы от ударов впечатлят твоего отца, — прорычал Смотритель, — но вреда тебе не причинят, а боль пройдет через несколько дней. Трех ударов будет достаточно. Идет?
Коротышка готов был вынести теперь что угодно, зная, что убит не будет.
— Да, доблестный воин.
Раз! Два! Три!
Странное дело, котенок совсем не испугался, пока рыжий гигант хлестал его.
— Из тебя бы вышел прекрасный отец, — все еще надеясь на покровительство, произнес Коротышка.
— Мы этого никогда не узнаем. Домой я тебя доставлю, чтобы по пути на тебя не напали. Объясню, что к чему, и постараюсь убедить преподать тебе еще один урок воинской храбрости в виде исключения. Слушай отца. Не свои эмоции. От этого будет зависеть твоя жизнь.
— Ты верно говоришь, Смотритель.
— Сам-то я едва ли смогу научить тебя технике боя, твоему отцу по этой части я и в подметки не гожусь. Правда, знаю один прием, который однажды спас мне жизнь. Скажи-ка, как у тебя с прыжками? Туговато, наверное?
Не то слово.
— Недавно я обнаружил, что, когда вокруг скалятся семеро, прыгать неимоверно трудно.
