Азиз-ага был горд, но ему так хотелось нажиться, что он позабыл свою гордость и послал к Дурды с поклоном своего любимого сына — звать чуречника в гости. Но бедный пекарь не пошёл к богачу Азизу. Делать нечего, пришлось купцу самому идти к бедняку хлебопёку. Он выбрал ночь потемнее, накинул поверх своего бархатного халата старый плащ из верблюжьей шерсти, чтобы никто не узнал его по дороге, и, петляя как лиса, пошёл на самый край города, к дому весёлого хлебопёка. Он подошёл к дувалу, прислушался и услышал весёлую песню.
— Ай, как может петь человек за такой тяжёлой работой! — удивился купец и вошёл в ворота.
Был поздний час, но огонь пылал в обеих печах — тамдырах. Жена чуречника, сидя на корточках, подбрасывала в пламя корни саксаула; маленький сын скоблил ножом деревянные лопатки для замешивания теста, а хозяин хлопотал возле двух больших глиняных чанов. Он засыпал уже в чаны муку и как раз собирался залить её водой из трёх больших кувшинов, как вдруг увидел знатного гостя. Пекарь усмехнулся в усы и с поклоном предложил Азизу сесть на почётном месте. Жена чуречника расстелила для гостя лучшую кошму, а сын поставил перед ним чайник, полный ароматного зелёного чая. Но купец даже не прикоснулся к угощению. Он попросил, чтобы жена и сын хозяина удалились. Дурды нахмурился, но спорить не стал, и они остались вдвоём. Купец сказал:
— Ты знаешь, зачем я пришёл?
— Догадываюсь, — с усмешкой ответил Дурды.
— Так знай же — я дам тебе пятьсот теньга, если ты научишь меня печь лепёшки без муки и масла.
Но чуречник ничего не ответил.
— Я дам тебе тысячу! — задрожав от жадности, прохрипел Азиз.
Дурды рассмеялся:
— Как же я могу взять у тебя деньги, если уверен, что ты не научишься? Ремесло моё не простое…
— Научусь! — закричал богач. — Ты только скажи, как это делают.
— Ай, рассказать просто, сделать трудно! — с поклоном развёл руками Дурды. — Едва ли пойдёт тебе в прок мой совет.
— Полторы тысячи! — застонал в нетерпении купец.
И Дурды начал:
— Хорошо. Ладно. Слушай. Эту тайну я узнал от отца, а отец — от отца своего отца…
— Ближе к делу! — прервал чуречника нетерпеливый Азиз.
— Ай, зачем спешить? — хитро подмигнул в ответ Дурды. — Кому повезёт, тому урюк сам в рот упадёт! Тайна моя проще, чем ты думаешь, почтенный Азиз-ага: когда я замешиваю тесто для моих лепёшек, я пою весёлую песню, ту самую, что слышал от отца, а отец мой — от отца своего отца.
Купец удивился, а Дурды продолжал:
— Но это длинная песня. Её нужно петь всё время, пока месишь тесто. И что бы я ни засыпал в чан — муку или толчёную глину, — но, как только песня кончится, в чане будет настоящее тесто. Катай его, засучивай рукава да пеки чуреки!
