Зелёная пиала | страница 34

— Из этой? И из этой попробую! — зашумел чайханщик, не замечая хитрости. С этими словами Овез-ага выхватил из рук жены зелёную пиалу, понюхал чай и, громко причмокивая, выпил до дна.

— О, это не чай, а нечто совершенно бесподобное, душистое и свежее, как аромат цветка! — мечтательно зашептал он, закатив глаза под самые брови.

— И я говорю то же самое! — засмеялась в ответ Сона-Эдже.

— Такой чай должны пить только знатоки! — не унимался чайханщик, ничего и никого не слушая. — Такой чай может обрадовать, удивить, разнежить, согреть и развеселить до слёз!..

— И даже заставить рассказывать такого упрямца, как ты, Овез! — закончила Сона-Эдже.

— Что? Что ты сказала, жена?! — воскликнул чайханщик и только теперь заметил, что держит в руках зелёную пиалу. — О, о, о! Вот она — прославленная хитрость женщины! — держась за голову обеими руками, застонал толстый Овез, и все засмеялись.

Чайханщица бросила на три подушки ещё две и решительно сказала:

— Садись, муж; место для тебя готово!

— О, твою хитрость и на сорока верблюдах не увезёшь! — с притворным отчаянием простонал Овез и, вытерев передником разгорячённое лицо, с размаху сел на подушки.

«Без капли не будет озера», — так говорят наши старики. Вы рассказывали о больших людях, о знаменитых прославленных мастерах, а я расскажу о простом чуречнике-хлебопёке. Он не ткал ковров, прекрасных, как райские рощи, не строил дворцов с башнями до самого неба; он месил тесто и продавал на базаре чуреки — лепёшки, но тоже был мастером своего дела. Не смейтесь, уж я-то знаю, что вкусно накормить человека — совсем не простое дело. Хвала тому, кто сварит вам жирный плов, да такой, что каждое зёрнышко риса лежит отдельно и блестит, как драгоценный камень! Слава тому, кто изжарит такой шашлык, что за семь ташей — вёрст — люди слышат его пряный запах и у каждого текут слюнки. Привет и честь тому, кто накормит вас вкусным хлебом, румяным и пышным, как вечернее облако!

Так вот — было это или не было, этого я не знаю, но жил в одном городе чуречник, по прозванию Дурды — Весёлый. С раннего утра до позднего вечера распевал он песни и пёк такие вкусные лепёшки, каких не пекли и в ханском дворце. И богатым и бедным — всем хотелось отведать этих лепёшек. Но двор у Дурды был тесен, и горело в нём только два тамдыра — печки, — а месить и раскатывать тесто помогали мастеру только жена да сын-подросток. Не могли же они втроём напечь лепёшек на целый город!