«Я вас уверяю, я побывала в большинстве серьезных ашрамов, и они все хотят удержать человека, подмять его, чтобы он соответствовал образу мышления, который они называют истиной. Почему все они хотят, чтобы человек соответствовал определенной дисциплине, образу жизни установленным учителем? Почему происходит так, что они никогда не дают свободу, а лишь обещают ее?»
Соответствие удовлетворяет, оно ручается за безопасность ученика и придает мощь ученику, так же как и учителю. Через соответствие возникает укрепление власти, светской или религиозной, а соответствие приводит к унынию, которое они называют покоем. Если кто-то хочет избежать страданий через некую форму сопротивления, почему бы не пойти тем путем, хотя он влечет за собой определенное количество боли? Соответствие обезболивает ум по отношению к противоречию. Мы хотим, чтобы нас сделали тупыми, нечувствительными. Мы пытаемся укрыться от уродливого, и таким образом мы также делаем себя невосприимчивыми к прекрасному. Соответствие авторитету мертвых или живых дает мощное удовлетворение. Учитель знает, а вы не знаете. Было бы глупо с вашей стороны пробовать выяснить что-нибудь непосредственно самим, когда успокаивающий вас учитель это уже знает, так что вы становитесь его рабом, а рабство лучше, чем смятение. Учитель и ученик процветают благодаря взаимной эксплуатации. В действительности вы не идете в ашрам за свободой, не так ли? Вы идете туда, чтобы успокоиться, чтобы жить жизнью замкнутой дисциплины и веры, поклоняться и, в свою очередь, быть полоняемой, и все это называют поиском истины. Они не могут предложить свободу, поскольку это уничтожило бы их самих. Свободу нельзя найти ни в какой-либо изолированной общине, ни в какой-либо системе или вере, ни через соответствие и страх, называемые дисциплиной. Дисциплина не может предложить свободу, она может обещать, но надежда — это не свобода. Подражание как средство для свободы есть само опровержение свободы, поскольку средство — это цель, копирование приводит к дальнейшему копированию, а не к свободе. Но нам нравится обманывать себя, и именно поэтому принуждение или обещание заботы существует в различных и тонких формах. Надежда — это отвержение жизни.
«Теперь я избегаю все ашрамы, как саму чуму. Я шла к ним за покоем, а получала принуждение, авторитарные доктрины и тщетные обещания. С каким рвением мы принимаем обещания гуру! Насколько мы слепы! Наконец-то, после стольких лет, я полностью лишена всякого желания преследовать ими обещанную награду. Физически я истощена, как видите, так как по глупости я действительно практиковала их призывы. В одном из тех мест, где учитель возвышен и очень популярен, когда я сказала им, что еду к вам, они вознесли свои руки к небу, и у некоторых выступили на глазах слезы. Это было последней каплей! Я приехала сюда, потому что хочу поговорить о том, что волнует мое сердце. Я намекнула на это одному из учителей, и его ответом было то, что я должна контролировать свои мысли. Это так. Боль одиночества больше, чем я могу вытерпеть, это не физическое одиночество, которое является долгожданным, но глубокая внутренняя боль от существования в одиночку. Что мне с этим делать? Как я должна расценивать эту пустоту?»
