тер
Ванхомриг (
Esther
Vanhomrigh), известную как Ванесса). Самыми остроумными из этих аллюзий являются имена Электра и Эдуза Гольд. Эдуза Гольд преподает драму в Бердслейской гимназии, а Электра — ее сестра. В «Электре» Софокла сестру героини зовут Хрисофемида, что буквально означает "золотой закон".
И наконец, возвращаясь к вопросу о звуковой детерминированности, приведем еще несколько имен, которые, скорее всего, были выбраны автором в качестве шариков для вербального пинг-понга:
Что же касается кроватки —
"Мистер Ваткинс, как насчет лишней кроватки…?" Кроваткинс… подошел и заговорил…
"Впрочем, нет ли лишней койки в номере сорок девятом, мистер Швайн?"
"Боюсь, ее дали семейству Свун", сказал Швайн, первый из двух шутов.
Эх, Эдя, не повезло же тебе, подумал я, обращаясь мысленно к некоему Эдуарду Граммару…
"Антон звонит в Бостон, Мария в Рио".
…я (Сигизмунд Второй) сказал, что Пар — парень на ять.
Набоков — большой почитатель Гоголя, Андрея Белого и Джеймса Джойса. Гумберт разделяет его высокое мнение о великом дублинце и к тому же страдает помутнением рассудка, и поэтому в его повествовании вполне уместны разного рода словесные выкрутасы, каламбуры и неологизмы. Вот один из примеров его вербальных развлечений:
обращаться к шерифу Фишеру, Фишерифу, Фишерифму
В другом случае Бердслейская школа становится Бурдской, и выпившему Гумберту мерещится "адрес: Бурдская Школа, переулок Бурды, город Кабура". Макаронический пассаж в духе Джойса возникает в 27-й главе I части, когда Лолита обнажила свои нежные члены. Нерешительный Гумберт пребывает в замешательстве, сгорая от желания, и в результате, на взгляд онейролога,[56] его поведение, да и вся сцена приобретают зловеще сновидческий характер:
Seva ascendes, pulsata, brulans, kitzelans, dementissima. Elevator clatterans, pausa, clatterans, populus in corridoro. Hanc nisi mors migi adimet nemo! Juncea puellula, jo pensavo fondissime, nobserva nihil quidquam… [c. 150]
Латынь здесь в безумном беспутстве смешана с ее романтическими производными — так Гумберт выражает свое вожделение к беспутной девчонке. К тому же, помимо всего прочего, таким способом он маскирует некоторые малопристойные предметы (kitzelans).
Огромное количество каламбуров в романе позволяет привести лишь несколько примеров их различных типов. Так, люди, знакомые с парками Южной и Северной Дакоты, поймут намек, читая о путешествии Гумберта с Лолитой с Северо-Запада на Восток "через солончаки, иссеченные яругами, через равнины в хлебах". Нетрудно уловить словесный трюк и в предложении, где говорится, что солдаты насилуют женщин в "угрюмом, разграбленном поселке" (sad, sacked village) [с. 321]. Отдельную категорию образуют каламбуры, построенные на трансформированном повторе:
