понравились и я не остановился! Имена других персонажей повести мне ничего не говорили (во всяком случае, тогда).
В общем, я прошел через всяческие передряги, которые мой читатель легко может представить себе сам, и окончательно выбрался из лишь после вмешательства сил, так сказать, высшего порядка. Но еще раньше я имел возможность узнать, что братьев-писателей, сыгравших роковую роль в моей судьбе, органы не стали слишком уж сильно «прессовать». Я так думаю, эти люди оказались им просто не по зубам — или, может быть, у них нашлись высокие покровители.
А повесть из каких-то особых соображений (полагаю, в надежде на то, что появятся в этом деле хоть какие-то дополнительные ниточки) даже решено было опубликовать. При этом, правда, авторов заставили ее переделать до полной неузнаваемости, придав НИИЧАВО и его сотрудникам (а главное — темам, над которыми они работали) вид скорее сказочно-юмористический, чем мрачно-реалистический.
С этой задачей авторы справились блестяще. Но даже и в виде «повести-сказки для научных работников младшего возраста» этот текст, когда я его наконец смог прочесть в 1971 году, оказал на меня потрясающе сильное воздействие. Главный герой повести был, несомненно, я! И дело даже не в совпадении имен — мало ли, в конце концов, в мире А. И. Приваловых? Тысячи! Выдумывая своего мага-программиста, писатели вполне могли бы взять это имя просто «с потолка». Но человек, от которого велось повествование, — это был именно я, такой, каким я сам себя воспринимаю. У него была моя личность, мое сознание, мой жизненный опыт, мои вкусы — можно ли не узнать себя самого, даже если ты описан в совершенно незнакомых жизненных ситуациях? Тем более что не были они совершенно незнакомыми — какие-то коллизии были узнаваемы с самого начала, какие-то постепенно вспоминались.
Поначалу они вспоминались смутно, но, по мере того как я перечитывал повесть снова и снова, люди и события откуда-то всплывали в памяти. Это было как вспоминание сна. Ночью тебе снится много чего-то интересного. Проснувшись, ты не помнишь никаких подробностей — только какую-то общую атмосферу сновидения. Но потом читаешь, например, газету, видишь слово «Китай» и тут ясно вспоминаешь: во сне-то я был в Китае! Потом другая зацепка помогает вспомнить другую подробность. Таким вот образом, используя текст повести, я смог вспомнить много такого, что в совокупности составляло полноценную, пережитую и вспомненную мною
