– То есть в отношении драгоценностей ты намерен держать язык за зубами?
– Да, – кивнул Мейсон.
– А если тебя поймают?
– Я буду решать эту проблему, когда она возникнет.
– Шеф, Пол Дрейк утверждает, что полиция ходит радостная и веселая. Гамильтон Бергер, окружной прокурор, просто не чувствует земли под ногами. Следовательно, у них уже готов топор, чтобы опустить его на твою голову.
– Ну и что?
– Тебе удастся увернуться?
– Пока нет. Придется принимать удар на себя.
– Мне очень хотелось бы, чтобы ты не оставлял у себя драгоценности.
– Что ты предлагаешь? Позвонить в полицию?
– Нет.
– Что?
– Поговори со своей клиенткой, поинтересуйся у нее, откуда они взялись и…
– Моя клиентка утверждает, что ничего не помнит.
– Она лгунья! – воскликнула Делла Стрит. – Ты это знаешь, и она знает, что ты знаешь.
– Если она сейчас изменит свою версию и заявит, что все помнит, расскажет мне о драгоценностях, объяснит, откуда они взялись, и даст мне какие-то указания в отношении их, то, вероятнее всего, я буду точно знать, доказательством чего они являются. В настоящий момент я понятия не имею, что это за камни.
– Как мне не нравится, что Гамильтон Бергер уже чуть ли не празднует победу.
– И мне тоже, но не забывай, Делла, что он еще не выиграл дело. Сейчас он проводит работу, чтобы слушание состоялось немедленно. Подобный вариант меня устраивает.
– Разве для тебя не лучше подождать и посмотреть, как будут развиваться события?
Мейсон покачал головой.
– Гамильтон Бергер не умеет ни быстро соображать, ни тщательно все продумывать, Делла. Если он прямо сейчас бросится в суд, то в его броне где-то, несомненно, останется слабое место. Если у него будет время, то армия его помощников обеспечит неприступную оборону. Мы позволим ему нанести первый удар, в особенности пока на Бергере сконцентрировано внимание общественности.
– Ты считаешь, что он споткнется?
– Очень может быть, – ответил адвокат.
Мейсон обвел глазами заполненный зал суда, пытаясь оценить ситуацию.
Прямо за ним сидела его клиентка – Элеонора Корбин, или Элеонора Хепнер.
В первом ряду, отведенном для зрителей, расположился ее отец, Хоумер Корбин, одетый в темные тона, холеный мужчина, весь облик которого указывал на богатство и благонадежность. Он сидел с серьезным видом, что соответствовало моменту: его дочери предъявили обвинение в убийстве.
Хоумер Корбин занимался оптовой торговлей драгоценностями. Погибший, Дуглас Хепнер, работал доносчиком и сообщал властям о незаконно ввозимых в страну камнях. Знал ли об этом окружной прокурор?
