Как правило, богатые беглецы с Кубы везли мало с собой барахла, но захватывали самое ценное - золото, бриллианты, запрятав их как можно лучше в своих вещах или прикрепив мешочки с драгоценностями к своей одежде. Это-то и было самым опасным для них.
Беглецов убивали на плотах люди, которые их перегоняли, а драгоценности присваивали себе. Но и это не все. Случалось и так, что под видом перегонщиков плотов работали кубинские чекисты. Они возвращали плоты на Кубу, драгоценности отбирали в государственную казну, а беглецов подвергали пыткам.
СВЕТ В НОЧИ
Закончился первый день плавания. В трюме "Ламбды" в ящиках со льдом уложены пятьсот фунтов рыбы.
Все устали. Ребята особенно. Болят натруженные, исколотые острыми плавниками рыб руки, ноют спины от непривычного напряжения: нелегко спускать в трюм ящики с рыбой.
Волна на море едва плещет. Далеко по нему высветила свою широкую неяркую серебряную дорогу луна.
Под мерный рокот мотора и покачивание судна хочется посидеть и поболтать. О Хоакине никто ничего не говорит: капитан объяснил, что тот перешел на другое, такое же кубинское рыболовецкое судно, - там заболел член экипажа.
Ребята рассаживаются на палубе, ища местечко поудобней. Маноло вытряхивает за борт содержимое ящика, устраивается на нем и, выражает чувства всех, говорит:
- Чертовски наломались за день!
Эмилио кивает головой. И ему день не показался легким:
- Голова гудит.
- Все руки исколол, - говорит Маноло, поворачивая свои руки к свету и внимательно их осматривая. Затем он обсасывает ранки и сплевывает за борт.
К ним присоединяется Армандо.
- Старик доволен, - рассказывает он. - Говорит: "Ребята работали хорошо". Заметил только, что Пататико иногда напрасно путался под ногами.
- Он злой! - обижается Пататико. - Еще в Гаване он говорил, что нас "навязали" ему.
Из темноты от борта, где лежит Хуанело, доносится его голос:
- Пататико, дорогой, ты что, не знаешь Армандо? Ничего такого капитан не говорил. Он доволен. Я видел - дымит сигарой, а когда он не в духе, то сосет потухшую и не разговаривает. А Армандо просто шутит.
Все слушавшие Армандо смеются, кроме Эмилио. Тот, сообразив, что над ним подтрунивают, кричит:
- Ну, хорошо же! Не буду с вами разговаривать.
Эмилио пересаживается в другое место и отворачивается.
Из темноты раздается голос Хуанело:
- Эмилио, стукни его чем-нибудь. На-ка свинцовое грузило.
- Вот стукну - и за борт к акулам! Отрежут тебе когда-нибудь язык, Армандо.
