– Ты меня спрашиваешь? – покосилась я на Владика, охваченного расследовательским азартом. – И не надо называть моего кумира «пятнистым оленем», я этого не потерплю!
– Прошу пардона. Итак, на чем мы остановились?
– А ты у нас тут главный детектив, что ли? – прищурила Тая недобрые глазки. – Чего ты вообще вмешиваешься?
– Жалко тебе, что ли? – вступилась я за друга. – Две головы хорошо, а две с половиной лучше. Видишь, он заметил, что тело разноцветное, а я и не обратила бы на это внимание.
– А это сильно помогло нам продвинуться в следствии? – Тае ни в какую не хотелось подпускать к нашему маленькому доморощенному детективному агентству кого-то третьего.
– Погоди, вдруг еще поможет. Эх, сама не знаю, почему, но как бы мне хотелось вернуться в дом Марка и как следует там всё облазить! Наверняка нашлось бы кое-что любопытное.
– Да уж, – Тайка мечтательно посмотрела в потолок, – деньжищ там, наверняка, где-нибудь в тумбочке припрятано не меряно!
Нет, ну кто о чем, а жадная Тайка способна грезить исключительно о чужих деньжищах!
Посмотрев фотографии по десятому разу, засобирались домой. Предстояло еще обдумать речь к Шефу, как-то помягче сообщить, что карнавала, то есть интервью не будет. Вместо этого я собираюсь провести собственное, можно сказать, журналистское расследование и тиснуть в нашу газетку бомбу покруче какого-то там скучного интервью.
По возвращению домой сразу же включили телевизор и стали отлавливать выпуски новостей, надеясь услышать что-нибудь о Лессере. Прождали до позднего вечера, но, никто ничего так и не сказал.
– Думаешь, его все еще не обнаружили? – Тая задумчиво щелкала кнопками пульта. – Такая-то новость сразу должна была попасть хотя бы в криминальный репортаж.
– Теряюсь в догадках. У нас ведь как, не успеют прибить кого-нибудь мало-мальски известного, как по всем каналам уже трубят во все трубы, а тут не абы кого, а целого Марка Лессера зарезали еще вчера, пора бы хоть что-нибудь сказать.
– Вдруг он жил, как отшельник и его еще неделю не обнаружат?
При мысли, что он еще неделю может вот так вот сидеть в кресле с ножом в груди, бледный, одинокий, ко всему безучастный, я едва не разрыдалась.
– Идем, – я решительно встала с дивана. – Поехали к нему. Если его так и не обнаружили, позвоним в ментовку, скажем, что журналисты, приехали брать интервью, а герой говорить не способен. Я удостоверение на всякий случай возьму свое редакционное. И ничего с нами не сделают, по судам не затаскают, в казематы не посадят, в тюремном дворике не расстреляют. Идем, идем, поехали, скоро совсем стемнеет.
