– Я решил это далеко не вдруг, – Леон закурил и стал смотреть куда-то сквозь меня, – то, чем мы занимаемся – полная ерунда, и ты тоже это прекрасно знаешь. Просто кому-то надоедает играть в актера, а кому-то нет. У нас нет никакого будущего, а тешить себя надеждой, что однажды к нам забредет Спилберг в поисках актеров для нового блокбастера и выберет именно нас, я больше не желаю.
– Неужели ты считаешь наше дело настолько гиблым? – я болтала соломинкой в бокале.
– Я в этом уверен. Мыльные оперы – вот потолок до которого мы в лучшем случае допрыгнем из «Синема-Парк».
– Но, в мире существуют и другие киностудии…
– А так же тысячи прекрасных безработных актеров, у которых за плечами и опыт, и хорошая актерская школа. Мой тебе совет, бросай ты эту ерунду.
– Я люблю кино, Леон и ничего не могу с этим поделать. Кино и лошадей, и не могу лишить себя этой радости. Я буду продолжать заниматься ерундой, потому что это единственная возможность претворить в жизнь свои мечты. Так что буду зарабатывать на скачках и играть в мыльных операх, в конце-концов, это тоже искусство.
– Ладно, твое дело, – покачал головой Леон, – будешь мне писать?
– Разумеется, а ты смотри телевизор и не пропусти тот день, когда мне вручат «Оскара».
Вечером в ресторане-казино «Золотая Корона» собирались сливки города и владельцы лошадей, собираясь гульнуть на всю катушку. Как же я могла такое пропустить? Оставалось надеяться, что там не соберется весь город и можно будет подобраться поближе к шейхам.
Облачившись в вечернее платье, я взяла такси и отправилась в «Золотую Корону».
Подъехать к красивому, расцвеченному множеством огней зданию оказалось невозможным, пришлось пройтись пешочком. Вход в казино преграждали непреступные, как эльбрусы швейцары и миллиард охранников. Швейцары в пояс кланялись, превращаясь в сахарную вату при виде какого-нибудь мордатого господина и мгновенно становились окаменелостями мезозойского периода, если внутрь пытался прорваться кто-то смертный. Стало очевидно, что мне внутрь не попасть, надо разворачиваться и ковылять восвояси на своих каблуках, но сердце требовало праздника и, затаив дыхание, я упорно ползла в золотой коронный рай. Вспомнив, что я, как-никак актриса, я придала лицу царственно-мечтательное выражение странствующей принцессы, с любовью ко всему человечеству в глазах. Ну, неужели найдется хоть один зловредный швейцар, способный не пропустить меня?
– Добрый вечер, – ближайший швейцар вцепился в меня леденяще-ласковым взглядом.
