В течение долгих, очень долгих минут, пока двое щитоносцев сдерживали атаку громадной стаи, легионеры в деревне хотели верить… да нет, они вправду верили, что эти двое никогда не сдадутся, будут стоять так вечно и рубить врагов, пока не останется никого, кто мог бы им угрожать. Сокрушительные удары Биренеты чуть ли не подбрасывали алерцев в воздух, скидывая их в воду через разбитые перила. Видны были отблески на доспехах прикрывающего ее со спины товарища. Громбелардец, полуслепой, с большой опухолью, закрывающей здоровый глаз, мог видеть, самое большее, размытые тени… Обеими руками держа топор, он валил эти тени до тех пор, пока какое-то оказавшееся более крепким, чем остальные, копье не выдержало удара о кирасу и не пробило ее.
А через миг в руке Биренеты сломалась рукоять топора. Девушка попыталась вытащить меч, но за спиной ее уже не было светловолосого силача из далеких гор Громбеларда… Ее окружили со всех сторон. Возвышаясь над толпой алерцев, зажатая в смертельные клещи, она била кулаками по отвратительным мордам, разбивала головы, пока ее не опрокинули, пока не навалились всей массой, но и тогда еще слышен был жуткий, хриплый рев воина, которого она утащила за собой и сдавила в железных объятиях, прижав к закованной в панцирь груди.
Солдаты в деревне с болью и яростью наблюдали за последней битвой товарищей, хотели бежать им на помощь, стыдясь того, что находятся здесь, в безопасности, среди домов и баррикад. Они столь рвались вступить в бой с серебряными воинами, что Рават удерживал их чуть ли не силой. Юная Эльвина, которой могучие мужчины в блестящих кирасах казались почти сверхлюдьми, плакала. Впрочем, слезы на глазах были у всех. Тяжеловооруженные пехотинцы купили им жизни, отдав взамен свои. Гибель громбелардца встретили молчанием, гибель девушки — слезами. Они плакали, не стыдясь своих чувств перед окружившими их крестьянами.
Серебряное Племя собирало своих «коней». Еще мгновение — и алерская орда двинулась в сторону деревни.
Лучники вытерли глаза.
Не дожидаясь указаний командира, воины схватились за оружие. Увидев, что его солдатам не нужны приказы, Рават бросился к своему коню, вырвал из колчана легкий лук и выдернул из седельной сумки колчан. Когда серебряные всадники оказались на расстоянии выстрела, в их сторону полетели первые стрелы. Четверо воинов почти одновременно свалились со спин животных. Тетива звенела без устали, то и дело падал на землю наездник, или с резким кваканьем вставало на дыбы раненое животное. Алерцы подошли к самому заграждению и тоже принялись пускать стрелы. Застонал раненный в плечо легионер, но другие трудились не покладая рук, стрела летела за стрелой, и почти каждая попадала в цель, раня, а нередко и убивая. Могло показаться, что не знающие промаха лучники, лучшие из лучших, побились об заклад, кто чаще натянет тетиву, кто первым опустошит колчан, кто уложит больше всего врагов… От вьючной лошади Дорлот тащил мешок с запасными стрелами, чтобы сражающиеся лучники не испытывали в них недостатка.
