– Нет, это ты должен разобраться! Если помнишь, закон твоя стихия, а не моя.
Граф закашлялся. Бросившись к отцу, Рекс налил ему лекарство.
– Черт побери, ты притворяешься, чтобы манипулировать мной и заставить выполнить твою просьбу?
Все еще кашляя, граф отрицательно покачал головой.
– Скажи это. Скажи, что ты действительно слишком слаб, чтобы самому поехать в Лондон.
– Я… я слишком слаб телом… и духом! Правда.
– Правда, – как эхо повторил Рекс, сдаваясь.
– Если помнишь, храбрость твоя стихия, а не моя, – перефразировал граф слова сына. – Хотя никто не догадается об этом по твоим действиям.
Рекс похромал назад к камину.
– Ты считаешь, что я трус и прячусь от жизни?
– Да, я думаю, что ты здесь именно прячешься. Но я не прошу тебя стать прожигателем жизни или сыщиком с Боу-стрит. Я от имени старого друга прошу тебя поговорить с молодой леди, послушать и выяснить, виновна ли она на самом деле. Вот и все.
– И если она невиновна, мне придется задержаться в Лондоне надолго, чтобы опровергнуть обвинение.
– Ты, кажется, считаешь, что она виновна. Сэр Фредерик Холи, по общему мнению, был редкостным подлецом, и рано или поздно с ним кто-нибудь посчитался бы.
– Но кто-то его убил, черт побери! – Рекс провел рукой по шраму на лице. – Пошли денег компетентному адвокату, который сможет доказать, что мисс… как ты сказал, ее зовут?.. действовала в целях самозащиты.
– Не могу. Мой… друг попросил меня заняться этим лично.
Рекс знал, что лишь немногие из друзей отца сохранили ему верность.
– Кто, к дьяволу, этот старый друг, которому ты не можешь просто сказать «нет»?
– Крестная мисс Карвилл. Твоя мать.
Рекс швырнул в камин хрустальный стакан.
* * *
Подумать только – в Лондон! Рекс откинулся на сиденье отцовской кареты, пытаясь ослабить боль, уже тисками сковавшую голову, а ведь он еще полпути не проехал. Каждый владелец гостиницы, каждый хозяин конюшни, каждая служанка, попадавшаяся на пути, лгали ему. Каждый продавец норовил втридорога продать залежалый товар, завидев на карете герб отца. Даже распутные девки, заигрывая, врали. Он видел в их глазах отвращение, когда они замечали его хромоту и шрам. О, они получили бы монету за поспешные кувырки в постели и другую – если бы сделали это молча, но их приветливые улыбки были лживы. Так что Рекс оставил деньги при себе, хотя давно научился платить шлюхам, чтобы они не симулировали оргазм и не портили ему удовольствие фальшью. Ба, если бы половина крепких парней, считавших себя лихими любовниками, знали правду, у них бы причинное место от позора сгорело.
