– Я очень извиняюсь. До свидания.
– Но…
Я кладу трубку. Тут же снова звонит телефон.
– Алло?
– Вы не сказали ваш пароль.
– А! «Детка»…
Начинает петь какую– то модную песенку.
– Что с вами?
– Ничего. Я пою. Это песня Мано. Вы не знаете Мано?
– М– м… Слушайте, я… с удовольствием побеседовала бы с вами, но… мне нужно работать…
– Ладно, умолкаю. Звонок по другой линии. Не забывайте выключать сигнализацию, иначе в следующий раз…
Медленно кладу трубку. Включая освещение, вновь открываю для себя одну за одной картины моей выставки. В тишине, после утренних волнений, я словно рыба, которую отпустили обратно в море. Начинаю дышать, чувствую, что опять принадлежу знакомому мне миру, моя жизнь имеет смысл здесь, среди полотен, на которых изображены земные шары и рожки мороженого. Больше никаких черных мыслей, лишь свет, цвета, юмор.
Мужчина сидит на диванчике перед большим коллажем, на котором изображены красная роза и два маленьких толстощеких и шаловливых ангелочка. Он сидит здесь уже по меньшей мере четверть часа. Стильный шатен в черном костюме и черной рубашке без воротничка. Слишком красив для стопроцентного гетеросексуала.
– Может быть, чашечку кофе?
Мужчина резко выпрямляется, словно я его напугала, и с сожалением отводит взгляд от большого цветка.
– Sorry… Простите, что?
– Would you care for a cup of coffee?[3]
– Да, пожалуйста.
Американец, полиглот. Приятный голос. Баритон. Преодолевая те десять метров, что отделяют меня от кофемашины, я чувствую его взгляд, словно цепью прикованный к моим бедрам. Протягиваю ему чашку, он улыбается.
– How much… за сколько вы продаете эту картину?
– «Sunday Monday»?[4]
– Я не понимаю…
– Sorry… Это название картины. This little angel is Sunday, and this one is Monday[5]… Она стоит семьдесят тысяч долларов. Это одна из первых…
– Дональд Бехлер?
– Да, вам нравится?
Его глаза оживляются. Уголки губ слегка напрягаются и растягиваются в улыбку.
– Обожаю! I already have a Globe at home…[6]
Мне нравится, как он произносит «р»: не раскатисто, без придыхания, легко и непринужденно, воздушно… Если бы я не была замужем и не придерживалась моногамности, то с удовольствием засвидетельствовала бы свое почтение его «земному шару».
– …в Нью– Йорке.
Ну конечно, это далековато.
– What is your best price?[7]
На этот вопрос у меня обычно заготовлена куча ответов, позволяющих мне с честью выйти из положения. Но, чувствую, тут это не поможет.
– Могу уступить за шестьдесят пять тысяч…
