– Насколько плохи ее дела?
– Это удивительно, но она отделалась очень легко. Конечно, много синяков, но сломана только одна рука. Она спаслась чудом. А вот муж ее, как я понимаю, находится в очень тяжелом состоянии. Вы… ее отец?
– Нет, я отец ее мужа.
– Так, значит, это ваш сын…
– Да, он мой… – Дэниел даже не смог договорить.
– Ведь это настоящая трагедия, – переживала медсестра. – Так начался их медовый месяц. Просто невероятно…
Когда некоторое время спустя Дэниел вышел из туалета, глаза его были заплаканы, но сам он выглядел более собранным. Он снова устремился в приемную и тут едва не врезался в хирурга.
– А, это вы, мистер Кулсон. Мне как раз нужно с вами поговорить.
– Добрый день, мистер Ричардсон. Я только что повидал свою невестку.
– Да, ей повезло. Она совсем мало пострадала. А сейчас не зайдете ли на минутку ко мне в кабинет?
Они прошли в небольшое помещение. Хирург указал Дэниелу на кресло. Затем, усевшись за внушительных размеров столом, он повертел в руках блокнот и заговорил:
– Боюсь, мистер Кулсон, мне придется просить вас об одной вещи. Убедите вашу жену в том, что ей необходимо контролировать свое поведение во время посещений сына – по меньшей мере в течение следующих нескольких дней, пока мы не выясним точно размеры опасности. Я уже говорил вам: ваш сын не сможет ходить, к тому же у него повреждена печень. Утешать может только то, что он вообще остался жив, если это, конечно, считать утешением. Из-за печени он, видимо, будет страдать недержанием. И, скорее всего, нам придется удалить часть легкого. – Хирург помолчал, похлопывая ладонью по обложке блокнота и как бы выражая Дэниелу свое сочувствие, а затем продолжил: – Я знаю, мои слова прозвучат ужасно, но и это еще не все. То, о чем я вам только что говорил, так или иначе подлежит лечению. Но до тех пор, пока он полностью не придет в сознание, мы не сможем узнать, насколько сильны повреждения вот здесь, – он дотронулся рукой до лба. – Речь идет вот о чем. Вам придется задать себе вопрос: не лучше ли для вас, чтобы он умер и разом избавился от всех несчастий, свалившихся на него. Или же вы предпочтете, чтобы он выжил, но тогда он до конца своих дней будет нуждаться в уходе. А как долго это продлится, я вам не могу сказать. Я ведь не Господь Бог. Мы не знаем, поврежден ли его мозг, но нам известно, что в черепе у него небольшая трещина. Тот же самый вопрос неминуемо встанет и перед ним самим, как только он узнает о своем состоянии. Захочется ли ему жить дальше? Воля к жизни – конечно, огромная сила, но все равно нам придется подождать, прежде чем мы узнаем ответ. И как я уже говорил, следующие несколько дней станут решающими. И, знаете, я придерживаюсь той теории, что больной, даже находясь без сознания, способен впитывать эмоции окружающих его людей. И вокруг вашего сына не должно быть никакого напряжения. А ваша жена… вы, конечно, знаете ее лучше, чем кто-либо другой, но мне показалось, что она способна держать в напряжении все и вся. Я не ошибся?
