— Что такое? — не поняла Катя.
— Йоговские шуточки, — опомнившись, скептически усмехнулся Крис.
— Что бы вы понимали в йоге, — покачал головой индус. — Ни один йог не способен на такое. Левитация еще куда ни шло: приподнять, сдвинуть с места, уронить на пол…
— Да что произошло-то? — продолжала недоумевать Катя.
— Ваза… — начал было Сингх, но Крис перебил его.
— Вы хотели сказать, что они…
— Я хочу сказать… — Сингх сделал паузу и выразительно посмотрел на геофизика, — что ваза с яблоками, которая теперь, очевидно, вернулась в свое первоначальное состояние, и есть первое подтверждение правильности нашей догадки.
— Ничего не понимаю! — взмолилась Катя. — Первоначальное состояние?.. Объясните мне, в чем дело?
— Кришнан вам все объяснит, Катья, — улыбнулся. Сингх. — А я, с вашего позволения, пойду спать. Спокойной ночи.
Он вышел из гостиной, и через несколько минут в комнате за стеной зазвучала негромкая восточная музыка.
— Я слушаю, — нетерпеливо напомнила Катя.
Крис включил торшер и погасил верхний свет. Потом подвинул к торшеру второе кресло.
— Садитесь сюда, Катя. — Он и сам не знал, почему опять произнес ее имя по-русски.
— Скажите на милость! — удивилась она. — Почти без акцента. Долго тренировались?
— Всю жизнь. — Он опустился в кресло и достал сигарету. — Можно я закурю?
— Да что с вами, Крис? Такая галантность… Разумеется, можно. Так что, там за история с вазой?
— Сплошная мистика. — Крис чиркнул спичкой и прикурил. — Помните камешки, которые мы принесли из пещеры?
— Еще бы.
— Там, в пещере, они не производили никакого впечатления. Так, серенькая щебенка. На обратном пути мы попали под дождь.
— Под ливень.
— Да. Видимо, их промыло дождем.
— И они трансформировались в яблоки?
«Бедняга Сингх, — в Крисе заговорило запоздалое раскаяние. — Точно так же я изводил его своими дурацкими репликами!»
— Нет, Катя. Сначала это были драгоценные камни. Я отнес их в гостиную и позвал вас.
— А пока я шла…
— Да, Катя. Для меня это было как гром с ясного неба.
— Так вот почему вы отобрали у меня яблоко!
— Да.
— Бедный вы мой страдалец. — Катя протянула руку и погладила его по щеке. — Я-то, дуреха, накричала на вас.
— Не надо, Катя. — Он положил свою ладонь поверх ее и прижал к щеке. Ладонь была прохладная, нежная, пахла духами. Он закрыл глаза. — Я люблю вас, Катя. Можно я вас поцелую?
— А вот это уже совершенно ни к чему!
Она отобрала у него руку и откинулась на спинку кресла.
— Вы любите другого? — он открыл глаза и, не глядя в ее сторону, затянулся сигаретой.
