— Если это время не подходит… — начала она.
— Подходит, — нетерпеливо перебил он. — Давайте скорее покончим с этим. Покажите, что вы принесли.
— Но ваш дедушка…
— Не придет.
— Но он… — и голос ее угас в смущении. Дана бросила отчаянный взгляд на дверь, и вид у нее был такой, словно она хочет убежать.
Джейсон странно посмотрел на нее.
— Он что?
— Ничего.
С выражением мрачной решимости Дана открыла папку. Она посмотрела на стол, разделявший их, и подошла ближе. Казалось, она собрала все свои силы, чтобы выжить.
Наконец, она глубоко вздохнула.
— Я не могу начать, пока, по крайней мере, не извинюсь. Все, что я наговорила в субботу — ужасная ошибка.
— Да, — сказал Джейсон резко. — Ошибка. Он махнул рукой в сторону эскизов.
— Поехали.
С минуту она смотрела на него будто хотела сказать что-то еще, но потом пожала плечами и начала объяснять.
Джейсон прервал ее, едва она и открыла рот.
— Вы получили удовольствие, пока тузили меня? — слова выскочили прежде, чем он успел остановиться.
Ее щеки порозовели.
— Правда, нет. Но я хочу сказать, что если бы вы были вором, я получила бы от этого удовольствие. Но вы-то ведь не вор. Послушайте, я действительно тогда не поняла, кто вы.
— Так я же пытался объяснить. Она опять пожала плечами.
— Да я была не в состоянии слушать. У меня такая дурная привычка: решу что-нибудь или о ком-нибудь — и все тут. И никаких вариантов.
— Но вы здесь и надеетесь, что я забуду о случившемся. Почему?
— Потому что я искренне сожалею. И мне действительно нужна эта работа.
— Тогда вам очень повезло, что я способен разделить свои личные чувства и интересы дела.
Джейсон хотел, чтобы это прозвучало великодушно, но получилось очень самодовольно. Но он надеялся, что это, по крайней мере, действительно так, хотя в то же самое мгновение желал возненавидеть ее эскизы. Ему хотелось сказать, что она не разобралась в задании. И еще хотелось заставить ее почувствовать себя ничтожеством, каким он чувствовал себя в субботу.
К сожалению, эскизы не могли не понравиться. Он вынужден был признаться, что они производят впечатление. Взгляд его приклеился к простому, консервативному, старомодному, уравновешенному, спокойному варианту. Элегантно. Он мог представить себе его на хорошей серой почтовой бумаге. Или, может, на матовой белой — очень по-деловому.
— Мне нравится этот, — сказал он, быстро приняв решение. — Я позвоню Джону.
Дана тотчас покачала головой. Никакого следа прежней робости.
— Это старомодно, — сказала она выразительно и напористо.
