В большинстве домов окна закрыли ставнями, из-за чего в комнатах и лавках торговцев стало темнее и угрюмее. Ршаве не пришлось сидеть в полумраке. Резиденция прелата была одним из считанных зданий в Скопенцане, которое могло похвастаться застекленными окнами. Даже в столице такие имелись далеко не у всех. Ршава сомневался, что они вообще были в Скопенцане, пока он не застеклил окна своей резиденции. Несколько богатых горожан и несколько тех, кто не хотел отставать от моды, последовали его примеру.
Глядя в окно, Ршава не мог ясно разглядеть, что делается на улице. Стекла — волнистые, с пузырьками воздуха внутри — были вставлены в маленькие рамы, разделенные свинцовыми полосками. Но это его нисколько не волновало. В столице окна оказались бы точно такими же. Стекловарение все еще оставалось искусством с непредсказуемым результатом.
Прошло немного времени, и прелат уже мог наблюдать, пусть даже и не совсем четко, как мимо его окон почти горизонтально проносятся снежинки, подхваченные очередным порывом. Когда зима приходила в Скопенцану, она устраивалась там всерьез и надолго, как у себя дома. Ршава знал, что новостей с юга теперь почти не будет, пока снова не потеплеет. Но это вовсе не означало, что в более теплых краях империи не может происходить никаких событий. Как сказал Петин, военные действия на юге могут продолжаться дольше, чем на севере.
Пройдет ли когда-нибудь Петин со своим отрядом через Скопенцану, возвращаясь к северной границе? И вернутся ли когда-нибудь домой Гимерий и городской гарнизон? Ршава сожалел, что задал себе второй вопрос. Та часть его личности, которую заботила безопасность города, надеялась, что он вскоре снова увидит Гимерия. А вот у той его части, которую волновало… другое, — у нее были и другие идеи.
Та, вторая часть позорила Ршаву уже тем, что существовала. Молитвы, вопреки надеждам, от нее не избавляли. Ршава предпочел бы сделать вид, будто ее вовсе нет. Одно дело — то, о чем он думает и чего желает. И совсем другое — то, как он поступает. Скотос может искушать человека. Но если человек не поддается искушению, он сохраняет божественную благодать Фоса… так ведь?
Как может быть иначе? По своей натуре люди несовершенны. Это делает их уязвимыми к искушениям. Но если человек им не поддается, если возвышается над ними, то владыка благой и премудрый наверняка должен признать его стойкость.
Во все это легко верилось летом, когда свет Фоса заполнял небеса почти весь день. Когда начал падать снег, настроение прелата сильно изменилось. С каждым днем темнело все раньше. Такое, разумеется, происходило и в столице, и по всей империи. Но здесь, на севере, это ощущалось гораздо сильнее.
