Курьер кивнул, и тоже с трудом. Ршава сам не знал, что заставило его так подумать. Не акцент курьера: эта столичная интонация встречалась на многие мили по обе стороны Бычьего Брода. А вот нахальство его ответа… Да, такое встретишь только в городе Видесс.
— И что нам теперь делать? — вопросил Зауц.
Курьер опять зевнул:
— Лично мне хотелось бы выспаться.
Зауц позвал слугу, и тот повел курьера в гостевую комнату. Эпарх вышел и поговорил с охранниками. Те занялись измученным конем: Ршава увидел из окна, как они повели бедное животное на конюшню. Зауц вернулся, покачивая головой. Он уставился в свой кубок, точно на дне его мог затаиться ответ на все тайны жизни. Бесчисленные люди искали его в вине, но найти не смог никто.
— Так что же нам теперь делать? — жалобно повторил он.
— Клянусь благим богом, почтеннейший господин, даже не знаю, что вам сейчас и сказать, — ответил Ршава. — Стилиан оказался сильнее, чем я думал. Нам остается лишь сидеть и ждать, кто из них победит. Я и сейчас молюсь за своего родственника. Но если он проиграет… — Ршава пожал плечами. — Если он проиграет, я окажусь в полной власти узурпатора. Но поскольку вы не кровный родственник Малеина, вам в любом случае мало что грозит.
— Его величество назначил меня на эту должность. Все знают, что я ему верен. И я ему верен. Живи мы в западных провинциях, так могли бы сбежать в Макуран, если бы наши надежды не оправдались.
Ршава кивнул. Видесские беглецы от политических потрясений часто искали убежища в другой великой цивилизованной империи. Макуранские Цари Царей иногда использовали их в роли марионеток и подставных лиц против Видесса. Сходным образом и макуранские вельможи иногда сбегали в Видесс, и автократор с радостью использовал их против бывшей родины.
— Если дело закончится совсем плохо, вы можете сбежать в Халогу, — заметил Ршава.
Зауц скривился так, будто понюхал тухлую рыбу:
— Если на то пошло, святейший отец, я скорее соглашусь на меч палача.
Ршава снова кивнул. Он считал так же. Видессиане, попав в безвыходное положение, действительно жили среди светловолосых варваров, но решиться на такое мог лишь человек, доведенный до крайнего отчаяния. Ршава попробовал представить, как он живет в задымленном «длинном доме» халогаев, учит их неторопливый и высокопарный язык, как забывает о книгах, вине, приятной беседе и всем прочем, ради чего стоит жить… Картинка упорно отказывалась складываться.
Если такой беглец влюблялся в голубоглазую женщину, она помогала ему забыть обо всем, что он оставил в прошлом. Ршава попытался представить такое для себя — и у него опять ничего не получилось. Для него полюбить халогайскую женщину — и вообще любую женщину — означало нарушение обета священника и, по сути, отказ от своего бога.
