- Зараза! Ненавижу эти богадельни! - шепотом выругалась она. - Здесь смердит горем, болезнью, унынием и смертью.
Лариса лишь пожала плечами. Что делать?! Наша медицина всегда была падчерицей бюджета. Ведь в конечном итоге все упирается в деньги. Если бы чиновники их не разворовывали, это отделение можно было бы превратить в конфетку. Конечно, лежать пластом в любой больнице тягостно, но одно дело находиться в душной палате среди десятка таких же страдающих больных, когда одних храпит, другой не спит и стонет, третий идет в туалет, к четвертому приходит медсестра делать уколы, - и совсем другое - в чистой отдельной палате. Сколько высокопарных слов о бедственном положении нашего здравоохранения, а толку ни на грош. Ведь те, кто произносят красивые слова с высоких трибун, сами лечатся в других больницах.
Неунывающая Алла легко переключилась со своих воспоминаний и занялась делом. Быстро договорилась с персоналом - деньги, как известно, открывают почти все двери. Хотя время для посещений было неурочное, подругам выдали халаты и провели в палату, где лежала пострадавшая.
Бедная Наташа! В убогой больничной обстановке она уже не выглядела милашкой. Раньше казалась почти девчонкой, - огромные, широко распахнутые глаза, взиравшие на мир и мужчин с наивностью простушки, яркие пухлые, всегда полуоткрытые губы, готовность всему верить и изумляться, - а теперь постарела на десяток лет. Без косметики лицо казалось полинявшим. Ее пышные волосы были туго стянуты косынкой, а без белокурого ореола явственно обозначились и морщинки, и тени под глазами, и отеки. Бледные губы плотно сжаты, на лице страдальческое и одновременно отрешенное выражение, веки сомкнуты. Она даже не открыла глаза на скрип двери.
Подруги остановились в растерянности.
- Давай не будем её беспокоить, - шепнула Лариса. - Положим передачу на тумбочку и тихо уйдем. Натке сейчас не до разговоров.
Стараясь не цокать каблуками, подруги на цыпочках приблизились к кровати, но тут Наташа открыла глаза и еле слышно прошептала:
- Здравствуйте, девочки.
- Привет, болезная, - так же шепотом отозвалась Алла. - Как это тебя так угораздило? Пьяная, что ли, за руль уселась?
- Не знаю, девочки, - вздохнула Ната. - Ничего не помню. Голова просто на части раскалывается. Распирает и изнутри на глаза давит. Ничего не соображаю, ни о чем не могу думать.
- Ладно, не напрягай мозги, - грубовато-ласково оборвала её Алла. Они у тебя и в здоровом состоянии не очень приспособлены к думанью, а сейчас и подавно.
