– Ты часто работаешь в кафе?
– В детстве – на каникулах, и потом, когда училась в университете. Отец обычно платил мне, что мне очень нравилось. Но в новом кафе я уже не работала. Срок аренды истек, и им пришлось освободить помещение. – Она вопросительно взглянула на него.
Он шагнул к ней.
– Я… Я действительно очень рад, что ты здесь.
– Несмотря на это совпадение?
Оливер руками обвил ее талию, и она почувствовала осторожное прикосновение его сильных пальцев. Он немного откинул голову назад. Волосы полностью закрыли его лоб, а в глазах от пламени свечей плясали огоньки.
– Может быть, ты принесешь мне удачу.
– Надеюсь.
Они не отрываясь смотрели друг на друга; их лица медленно сближались. Их губы соприкоснулись легко, словно изучая друг друга. Некоторое время они стояли, глядя друг другу в глаза, потом снова поцеловались. Она удивилась, какие у него мягкие и нежные губы. Его руки напряглись, он сжал девушку в объятиях сильнее. Фрэнни прижалась к нему, чувствуя теперь себя в безопасности; ее страхи растаяли, уступив место всепоглощающей страсти. Она неистово целовала его, запустив пальцы в мягкие волосы, вдыхая легкий аромат его кожи, чувствуя силу его тела.
Они разжали объятия и еще раз посмотрели друг на друга. Оливер обхватил руками ее лицо, легонько поцеловал в глаза, затем заглянул в них с надеждой и нежностью.
– Пойдем, – произнес он.
Среди ночи Фрэнни внезапно проснулась от резкого звука. Это было похоже на щелчок выключателя или стук задвигаемого ящика шкафа. Фрэнни села, спросонья не понимая, где она. Потом перевела дыхание и снова откинулась на подушку, стараясь не разбудить Оливера, крепко спавшего рядом с ней. Позади него догорала свеча. Тишину ночи прорезало уханье совы, доносившееся снаружи.
Фрэнни не могла заснуть; что-то мешало ей. Крик совы раздался снова: далекий, одинокий зов, словно сигнал, посылаемый в пространство, на который нет ответа. Пламя свечи задрожало, по стенам заметались тени. Фрэнни медленно обвела взглядом комнату: темный полог огромной четырехспальной кровати, толстые ковры на полу, стены, прихотливо расписанные херувимами и женщинами во вкусе Рубенса.
Рука Оливера под тонкой простыней легла ей на живот. Он повернулся, и его подбородок, обросший колючей щетиной, уткнулся ей в плечо. Фрэнни улыбнулась, вспомнив наслаждение, испытанное в последние часы, и ее страх отступил. Она чувствовала себя пустой, как скорлупа ореха, и в то же время восхитительно переполненной, словно живое воплощение принципа равновесия. Они занимались любовью почти всю ночь напролет, прерываясь лишь, чтобы в изнеможении ненадолго уснуть, а потом начать все сначала. Фрэнни почувствовала, как Оливер потерся носом о ее щеку, медленно провел пальцами по ее телу.
