– А я учусь играть на пианино, – заявил вдруг мальчик.
– Да ну?
– Да. Правда, мой учитель не слишком хорош… Я хотел бы научиться играть на гитаре, когда вырасту.
Фрэнни посмотрела на отца малыша. Ей показалось, что она его интересует. Он колебался, как будто хотел что-то сказать, но вдруг покраснел и перевел взгляд на сына.
– Ну… – Мужчина похлопал себя по карманам.
Его пиджак был весь измят, а на ногах у него были изрядно поношенные грубые коричневые башмаки, хотя и старательно начищенные. Мальчик выглядел значительно лучше отца, в белой с открытым воротником рубашке на пуговицах, серых шортах с отворотами и башмаках на резиновой подошве.
– Все-таки лучше, если… мм… есть кому помочь в поезде. – Он с улыбкой посмотрел на Фрэнни, снова порываясь сказать что-то еще.
– Спасибо, – произнесла Фрэнни. – Большое спасибо.
Ей хотелось еще поговорить с ним, но вдруг она обнаружила, что стоит и смотрит, как мужчина с мальчиком шагают по платформе по направлению к выходу.
Она вошла в купе, которое постепенно заполняли люди, и поторопилась занять место у окна. Перед ее взором стояло лицо этого человека. Фрэнни почувствовала волнение. Она вспомнила интерес в его глазах, чувство взаимного притяжения. Внезапно Фрэнни захотелось выскочить и побежать за ним, чтобы не прерывать мимолетный духовный контакт, установившийся между ними.
Впрочем, может быть, ей только показалось. И в конце концов, она не желала делать из себя посмешище. Фрэнни вдруг почувствовала себя необычайно хорошо и улыбнулась. Приятно осознавать, что ты кому-то нравишься, особенно после такого долгого перерыва. Она откинулась на спинку сиденья, открыла сумку и вытащила два журнала: «Античность» и «Антикварный журнал». Отложив их в сторону, она достала роман Роберта Годдарда «Не прощайтесь». Название показалось ей очень символичным.
Поезд дернулся, затем еще раз и тихо двинулся вперед. Фрэнни взяла один из журналов и раскрыла на последней странице, откуда обычно начинала. Но прошел еще час, прежде чем она смогла успокоиться и углубиться в чтение.
Уличное движение застопорилось. Двигатели рычали и грохотали, автомобили гудели. Воздух над капотами машин колыхался от жары, и блестящие позолоченные столбики дорожного ограждения мерцали как отражение в неспокойной воде пруда. Над ними возвышался Британский музей, занимавший здесь, в Блумсбери, целый квартал – величественное здание, окруженное четырьмя дорогами, как некий остров, для которого не существует течения времени.
