Стаи юношей и девушек носились на крыльях в воздушных просторах; они играли в мяч, водили хороводы. Игры их походили на игры на земле, хотя и приобретали особенную легкость, словно подчиняясь каким-то птичьим законам. Во время этих игр, перенесенных на неземные спортивные площадки, крылатые думали и поступали так, как думали бы и поступали птицы, если бы они обладали мозгом человека.
Мартин и Мая миновали весело гонявшихся друг за другом крылатых юношей и девушек и настигли облако, которое имело форму маленькой лодочки для двух человек. Они поймали ее и уселись по обе стороны лодки.
— Так, значит, вы… вы хотите, чтобы я вышла замуж за Боба? приступила к серьезному разговору Мая.
— Да, я этого хочу! Тогда все станет ясным, как солнце, как день…
— А как же вы? Вы останетесь ни с чем?
— Боб заключит вас в свои объятия! Разве это не радость?
— Но ведь вы не Боб!
— Я знаю, что вы уже осудили меня. Моя белая кожа была оскорблена тем, что он, черный брат, лезет на клумбу с подснежниками. Это старый Мартин Хиггинс зевнул в моей крови. Вот как обстоит дело со млой, дорогая Мая! Здесь, в этих светлых, девственных просторах, я понял, какое блаженство делать счастливыми других. Не знаю только, согласитесь ли вы, Мая, принять мою жертву, мой выкуп — примете ли вы их так, как я предлагаю…
— Сразу видно, что вы учились в Академии поэтов, — засмеялась она. Скажите это просто, своими словами, без взлетов, без парения; представьте себе, что мы не висим в воздухе, а стоим обеими ногами на земле!
— Я знаю, что говорю слишком много, — сказал Мартин. — Но я рассчитывал, что здесь будет Боб. Вы же сами обещали, что он полетит с нами. Почему его нет?
— Боб теперь не может быть здесь, — улыбнулась Мая и стала потихоньку, незаметно подвигаться к самому краю лодки, пока лодка не перевернулась. От неожиданного перемещения центра тяжести Мартин полетел кувырком вниз. Однако несколькими взмахами крыльев он восстановил равновесие. Подплывая к нему, Мая заметила, что он обиделся.
Она попробовала задобрить его: — Мартин, Мартинушка, я не виновата, честное слово…
— Это вы нарочно!
— Что я могу с собой поделать, раз я такая легкомысленная, сокрушалась она. — А вы такой благородный…
— Мне не до шуток, — отрезал Мартин.
— Это тяжесть вашего благородства нарушила равновесие, — отпарировала Мая.
— Где Боб? — угрюмо настаивал Мартин.
Мая взяла его за руку, но он резко вырвал ее.
Зачем она издевается над ним? Он даже повернул в сторону, словно желая улететь от нее.
